Джентльмены, я вас покину, поклонился он своим гостям. Обед в семь. Хиггинс, прошу вас, оставайтесь пообедать с нами.
С этими словами граф вышел из библиотеки, унося с собой свои мрачные тайны, и направился прямо по коридору в уединение своего кабинета, но на полпути наткнулся на Обри, как раз выходившую из пустой спальни.
Им словно овладело сумасшествие, момент оказался таким благоприятным, что Джайлз не мог им не воспользоваться. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он бросился к Обри, затащил ее обратно в комнату и захлопнул дверь.
Обри. Он притянул ее к себе и, не дожидаясь от нее ответа, взял в ладони ее лицо и стал целовать в лоб и в щеки. Обри, ты меня избегаешь, прекрати это.
Я... нет... пролепетала она.
Не лги мне, прошептал Джайлз и раскрытыми губами накрыл ее рот. У него стало легко и радостно на душе, когда ее губы мгновенно раскрылись, с жадностью принимая его поцелуй, а руки без колебаний скользнули вверх и обняли его за шею. Джайлз прижал к себе ее бедра и ощутил теплоту всех изгибов ее тела.
О Господи, как она была нужна ему! Нужна, чтобы с ней позабыть о своем горе и одиночестве, ему нужны были ее ласки и ее объятия. Наклонив ее назад, Джайлз поцеловал ее в шею и двинулся вниз.
Милорд, не здесь, прошептала Обри.
Он не помнил, как это произошло, но в следующую минуту его руки оказались на плечах Обри, и он, тряся ее, горячо спрашивал:
Почему не здесь? Почему не сейчас? Обри, почему мы должны так жить прятаться, притворяться? Почему мы не имеем права заботиться друг о друге?
О, не нужно начинать снова, медленно покачала она головой, глядя на него большими глазами. Пожалуйста, Джайлз. Умоляю вас.
Вот наконец-то она это произнесла Джайлз.Он закрыл глаза и крепко обнял Обри с благодарностью и со страхом, со страхом потерять то, чего он хотел, сам того не понимая. Он уже начинал жалеть, что пригласил в Кардоу Макса, ему безумно хотелось, чтобы все было позади и можно было двинуться дальше.
Приходи ко мне сегодня ночью, прошептал Джайлз, целуя ее волосы. Пожалуйста, Обри. Я прошу тебя, а не приказываю. Приходи, ты мне нужна.
Хорошо, ответила она, на мгновение застыв в его объятиях, я приду. Я... тоже хочу вас, не стану этого отрицать.
Слегка отстранившись, он заглянул ей в глаза, полные слез, и увидел в них боль и печаль, а еще безнадежность.
О, Обри, не нужно, хрипло сказал он. Не нужно, милая, не нужно. Все будет хорошо, поверь мне.
Вы мне несказанно дороги, Джайлз. Грустно улыбнувшись в ответ, Обри смахнула слезы и поцеловала его в щеку. И никогда не думайте иначе, никогда.
Пройдя мимо него, Обри вышла в коридор, а Джайлз не пошевелился, словно прирос к полу, и только прислушивался к ее удаляющимся быстрым легким шагам. Он стоял один в сгущающихся сумерках, вдыхая остатки ее аромата, не в силах выбросить из памяти полные печали глаза Обри.
Он, вероятно, довольно долго простоял так, когда постепенно начал осознавать, что от фитиля лампы, горевшей у кровати, почти ничего не осталось. Эта комната была для кого-то приготовлена, но для кого? Оглядевшись, он увидел дорожную сумку, стоявшую на стуле у окна, а затем дверь распахнулась, и Джайлз, повернув голову, встретился со взглядом больших золотистых глаз Джорджа Кембла.
Ты хитрец, Уолрейфен! воскликнул Кем, расплывшись в лукавой улыбке, и с удовольствием сбросил с себя пиджак. Никогда не думал, что ты в моем вкусе.
Ты прав, с трудом удалось усмехнуться Джайлзу. Со мной твоя добродетель в безопасности.
О, расхохотался Кем, запрокинув голову, я и моя добродетель пошли разными дорогами еще лет тридцать назад. Подойдя к своей дорожной сумке, он порылся в ней, вытащил серебряную фляжку и бросил ее Джайлзу. А у тебя такой вид, старина, как будто кто-то только что загнал тебя в угол.
Я так себя и чувствую. Джайлз взглянул на фляжку. Что это?
Арманьяк двадцатилетней выдержки, ответил Кем, аккуратно вешая пиджак на спинку стула. Гарантирую, он смоет все, что тебя тревожит, не рискну строить догадки по поводу того, что бы это могло быть. Во всяком случае, выпей, а я хочу перед обедом подольше понежиться в горячей ванне.
На три дня Макс и Кем заперлись в библиотеке, выходя только для того, чтобы поесть или провести опрос, и Хиггинс неотступно сопровождал их. Джайлз, как мог, отвечал на их вопросы, развлекал их за обедом, а в остальное время был погружен в себя.
Он уже ничем не мог управлять. Отношения между ним и Обри, казалось, быстро приближались к концу, однако ничего не менялось. В его постели она трепетала, как живой огонь, более страстная и более щедрая, чем любая куртизанка, с которой он когда-либо имел дело, но это быстро кончалось; в домашних же заботах она оставалась тихой и сдержанной, как всегда. Они не делились ничем, кроме своих тел.
У графа вошло в привычку днем встречать Айана в саду, когда мальчик с трудом поднимался на холм, возвращаясь из школы. Там они до темноты развлекались, играя в кегли или в крикет. Айан был ловким мальчиком с задатками отличного отбивающего. Иногда им даже удавалось уговорить Дженкса быть третьим. Слуги с удивлением смотрели на них, но граф больше не обращал на это внимания.