Моя сестра Мюриел, кивнула Обри и вытерла глаза, и ее муж.
Но ты совсем на нее не похожа, настойчиво сказал Джайлз, снова задумавшись, не лжет ли она.
Нет, нисколько, горько усмехнувшись, согласилась Обри. Она унаследовала папину внешность и мамин характер, а я совсем наоборот.
Вас только двое? И братьев нет?
Нет, покачала головой Обри, только она и я.
Джайлз молчал, но, когда стало ясно, что Обри не собирается больше ничего рассказать, он убрал руку с ее плеча, медленно пересек комнату и, остановившись, некоторое время невидящим взглядом смотрел в окно, обдумывая, как изложить все то, что необходимо было сказать.
Обри, наконец заговорил он, почему ты так много лгала мне?
Я... я не понимаю, что вы имеете в виду.
Ты сказала мне, что твой брак был коротким, мрачно сказал Джайлз, крепко сцепив за спиной руки. Явившись сюда, в мои владения, ты объявила себя молодой вдовой и сказала, что имеешь опыт экономки. Ты сказала, что приехала с севера, что Айан твой сын и что О Господи, Обри! Он наконец повернулся к ней. Что-нибудь из этого правда? Хоть что-нибудь? Пожалуйста, ответь мне. Речь идет не только о часах. Обри, я хочу помочь тебе. Прошу тебя, расскажи все сейчас мне до того, как это узнает кто-нибудь другой.
На некоторое время в комнате установилась гнетущая тишина.
В чем именно вы меня обвиняете?
Я твердо знаю, что в одном ты обманула меня, Обри, хрипло сказал он и в три больших шага пересек комнату. Прошедшей ночью в моей постели была девственница. Девственница, а не вдова. У тебя никогда не было мужа, верно?
О Боже, прошептала Обри.
Зачем, Обри? допытывался он. Зачем тебе понадобился такой обман? Неужели ты не отдавала себе отчет во всей серьезности своего поступка? Ты понимаешь, что мы натворили?
Кто бы нанял экономкой молодую одинокую женщину, милорд? спросила она горестно, бессильно разведя руками, и слеза покатилась у нее по щеке. Вы бы наняли? Мне нужно было пропитание и безопасное место для Айана. Поначалу да, я была честной, но очень скоро поняла, что никто не возьмет меня на работу.
Ты могла продать свои драгоценности, предложил Уолрейфен. Некоторые из этих вещей выглядят очень дорогими.
Это фамильные ценности, ответила она, комкая в кулаке носовой платок. Но вы совсем не это имеете в виду, так ведь? Я знаю, что вы думаете, но вы о...
Нет, ты не знаешь, что я думаю, перебил ее граф. Я пытаюсь найти способ помочь тебе, Обри.
Я стараюсь сохранить для Айана то, что еще осталось, тихо пояснила она, почувствовав,
что напряжение немного отпустило ее. Да, когда-то у нас были хорошие вещи, но я многое продала. То, что осталось, это... это запас на черный день, так сказать.
А что ты скажешь об Айане? глухо спросил Джайлз. Чей он ребенок?
Моей сестры, ответила Обри, бросив на него испуганный взгляд. Но я... усыновила его. Он мой во всех отношениях.
Твоей больной сестры?
Да. Ей, вероятно, не следовало рожать ребенка, но ее муж хотел иметь сына, который унаследовал бы... в общем, продолжил фамильную линию.
Многие мужчины так поступают, натянуто согласился граф.
Я ухаживала за сестрой во время ее беременности, кивнув, продолжала Обри. В конце у нее не осталось ни сил, ни желания быть матерью.
И он носит твое имя, потому что?..
Просто так безопаснее, тяжело сглотнув, прошептала Обри. Отец Айана умер вскоре после смерти Мюриел, и... в общем, был некий скандал, связанный с его смертью, как это часто случается с молодыми людьми, ведущими беспечную и опасную жизнь.
Что за скандал? Джайлз слегка приподнял брови.
Это семейное дело, милорд, неуверенно ответила она. Когда Айан достигнет совершеннолетия, я намерена убедить его вернуть себе имя отца и все права. Это все, что я чувствую себя вправе сказать.
Джайлз обратил внимание на употребленное Обри слово «безопасность», и ему просто не терпелось вытрясти из этой женщины всю ее историю, но он испытывал почти благоговение перед ней и перед тем, что ей, очевидно, пришлось пережить.
Обри, когда ты приехала сюда, у тебя действительно был опыт работы экономкой?
О, многолетний. Ее глаза мгновенно округлились. Я никогда не стала бы лгать о своих способностях.
Как ни странно, Уолрейфен верил ей. Он не понимал, где именно у Обри проходила четкая граница между правдой и ложью, но почему-то был уверен, что такая граница существует. У него мелькнула мысль, что он, возможно, медленно сходит с ума. Он приехал в Кардоу переполненный чувством вины и гнева, собираясь отомстить за убийство дяди, а вместо этого большую часть времени тратит на то, чтобы постараться оправдать единственную подозреваемую не говоря уже о ее соблазнении. Джайлз понимал, что его поведение просто неразумно, и дело становилось все хуже.
Итак, не было никакого брака и никакого мужа, я совратил девственницу; Айан, в сущности, сирота, а теперь еще эта история с часами моего дяди, угрюмо подытожил Джайлз. Обри, дорогая, по-моему, существует только один способ разобраться в этой путанице. Я думаю, ты должна выйти за меня замуж.
Обри издала странный испуганный звук и прижала руки к груди, словно не могла перевести дыхание.