И замок, казалось, тоже ожил и стал настоящим домом, когда в нем появился Джайлз. Обри немного грустно размышляла о том, как скоро Уолрейфен покинет Кардоу и вернется в Лондон, как долго на этот раз будет отсутствовать еще год? или пять лет? и о том, как пусто станет в замке, когда он уедет. Обри прерывисто втянула в себя воздух, удивляясь, как расстраивает ее теперь мысль о том, что она не будет его видеть.
И все же, как бы сильно Обри ни тосковала по нему, она не примет его предложения. Она отдалась Уолрейфену и сейчас подумала, как было бы хорошо, если бы она делила с ним и постель, и жизнь, если бы у нее был кто-то, кого она обнимала бы и кто обнимал бы ее, кто-то, кто просто заботился бы о ней. Это было бы ни с чем не сравнимое блаженство! Но даже если бы она захотела пойти на такое унижение, у нее есть Айан, о котором она обязана думать. А кроме того, Лондон был слишком опасным местом и для нее, и для мальчика.
К тому времени, когда Обри вернулась с прогулки, дневное солнце уже согрело мощеный двор. Она пересекла двор и вошла в кухонное помещение. Летти и Ида стояли возле чулана, склонив головы друг к дружке, но при звуке открывшейся двери мгновенно прекратили шептаться и испуганными глазами взглянули в ее сторону, а Ида подавила усмешку.
Вы уже закончили помогать в прачечной? с легкой укоризной обратилась к девушкам Обри, поставив корзину на стол у двери. Если да, то вы, Летти, можете помочь натирать пол в позолоченной гостиной. А вам, Ида, полезно лежать, держа ногу поднятой.
Сделав реверанс, обе девушки убежали, а Обри, развязав ленты шляпы, пошла по коридору к своей маленькой гостиной, но ее, схватив за руку, остановила появившаяся из чулана Бетси.
Идите сюда, шепотом сказала служанка, втягивая ее в чулан.
Господи, что случилось? пробормотала Обри.
Вот, крепко закрыв дверь, Бетси сунула что-то в руку Обри, спрячьте это в карман.
Обри взглянула вниз. Шпильки? О Боже, ее шпильки.
Я забрала их прежде, чем они попались на глаза Летти. Доброе лицо Бетси покраснело. Но уже началось перешептывание.
Перешептывание? ошеломленно переспросила Обри.
Да, мадам, как будто они ваши. Я не желаю ничего знать, твердо сказала Бетси. Но шпильки есть шпильки, и в доме не так много людей, которые ими пользуются.
Обри закрыла глаза и сжимала руку в кулак, пока шпильки не вонзились ей в кожу. Она не знала, что сказать, что опровергнуть.
И сейчас мистер Огилви хочет вас видеть, продолжила Бетси. Он уже добрых десять минут ждет вас в вашей гостиной. Так что лучше всего узнайте, что он хочет.
Да, разумеется, тихо сказала Обри.
Прошу меня простить, мадам, но с вами все в порядке? отвернувшись от полки, уже мягче спросила Бетси. Вы что-то задержались.
Все хорошо, кивнув, выдавила из себя Обри. Спасибо, Бетси. С развязанными болтающимися лентами шляпы Обри вышла из чулана и направилась в свою гостиную.
Миссис Монтфорд, вскочив на ноги; вежливо поздоровался Огилви, когда Обри вошла в комнату. Его сиятельство хочет видеть вас в своем кабинете. Полагаю, дело очень срочное.
Конечно, я сейчас же приду, с трудом произнесла она.
Двигаясь словно во сне, Обри положила шпильки и сняла шляпу, она до сих пор не могла прийти в себя после предупреждения Бетси. Святые небеса, как она могла быть такой неосмотрительной? А теперь еще то самое, чего она боялась с того момента, как этим утром покинула спальню графа Уолрейфена, ее вызывают в его рабочий кабинет.
Быть может, граф собирается продолжить свои уговоры стать его любовницей? И быть может, он решил, что раз она оставила свои шпильки
разбросанными у него на столе, то могла бы согласиться и на это? В любом случае ее репутация была бы подорвана окончательно. Несколько месяцев после ее приезда в Кардоу остальные слуги подозревали, что она была любовницей майора. Ей очень трудно было ходить с поднятой головой и, несмотря ни на что, выполнять свою работу. Не замечая, что все еще держит в руках шляпу, Обри отправилась в кабинет графа.
Когда она вошла, Уолрейфен шагнул вперед, как будто собирался поздороваться с ней, и ее вопросительный взгляд метнулся к его лицу. Обри сразу же заметила, что граф плохо выглядит, и ее первым побуждением было броситься к нему, погладить по щеке и спросить, что случилось. Но в этот момент он слегка отступил влево, и Обри увидела лежавший у него на письменном столе плед.
Внезапно все изменилось. У нее остановилось дыхание, и она, должно быть, покачнулась, потому что граф сильной теплой рукой поддержал ее под локоть.
Обри, тебе нехорошо?
Да, ей было плохо. Отойдя от графа, она приблизилась к столу так, как будто на нем лежала свернувшаяся змея. Прижав руку ко рту и проглотив слезы, Обри повернулась лицом к графу.
Боюсь, дорогая, тебе придется кое-что объяснить. Взгляд Уолрейфена не обещал ничего хорошего.
Кто рылся в моих вещах? тихо спросила она, чувствуя себя так, словно ее насиловали при всех. Кто?
Певзнер и Хиггинс, мягко ответил граф, переведя взгляд с ее лица на плед и обратно.
По чьему распоряжению? По вашему? настойчиво спросила она. По вашему, милорд? Вы приказали им это сделать? Почему вы просто не спросили меня?