Люсинда медленно стянула тонкие кожаные перчатки. Прикасаться к трупу было не всегда обязательно, но прямой физический контакт позволял заметить нюансы и едва видимые признаки энергии, которые иначе трудно было бы обнаружить.
Последовал очередной всплеск всхлипываний и вздохов со стороны леди Фэйерберн и увещеваний Ханны Рэтбоун. Гамильтон сжал губы. Люсинда знала, что все они заметили на ее пальце большой перстень тот самый, в котором, по мнению прессы, был спрятан яд, убивший ее жениха.
Она наклонилась и провела кончиками пальцев по лбу умершего. Одновременно с этим она включила все свои чувства.
Атмосфера в комнате сразу же почти неуловимо изменилась. Люсинду окатила тяжелая волна запахов. Это были смешанные ароматы засохшей герани, лепестков роз, клевера, апельсиновой цедры, гвоздик и фиалок.
В двух высоких вазах стояли розы, цвет которых резко изменился, и от них шли странные ароматы, которым не было названия. И хотя лепестки все еще были яркими и бархатистыми, безошибочно чувствовался запах гниения. Люсинда никогда не понимала, зачем украшать комнаты срезанными цветами. Они, конечно, красивы, но очень короткое время. По ее мнению, самое подходящее для них место это кладбище.
Тонкий как паутинка папоротник в большом стеклянном ящике рядом с вазами явно увядал. Она сомневалась, что он протянет еще месяц. Пришлось подавить в себе желание спасти его. В этой стране вряд ли найдется дом, который не мог бы похвастаться таким папоротником в своей гостиной. Все же не спасешь, напомнила Люсинда себе. Увлечение папоротниками длилось уже много лет. Для него даже придумали название птеридомания, от латинского названия папоротника птеридофит.
С легкостью профессионала с большой практикой она подавила в себе отвлекающую энергию растений и сосредоточилась на теле. Слабое излучение нездоровой энергии мазнуло по чувствам. Люсинда обладала талантом различать любой тип яда по тому способу, которым энергия ядовитых веществ проникала в атмосферу. Она была настоящим экспертом, особенно если дело касалось ядов растительного происхождения.
Она сразу же поняла, что Фэйерберн выпил яд, как и подозревал Спеллар. Однако ее поразили слабые, но весьма определенные следы энергии редко встречающегося вида папоротника, и Люсинду охватила паника.
Она задержалась на осмотре тела немного дольше, чем это было необходимо, притворяясь, будто анализирует увиденное. На самом же деле ей понадобилось время, чтобы привести в порядок нервы. «Успокойся. Не показывай своих эмоций».
Убедившись, что вполне овладела собой, она выпрямилась и посмотрела на Спеллара.
Ваши подозрения оправданны, сэр, сказала она, вложив в свой голос всю весомость профессионализма. Перед смертью он определенно съел или выпил какой-то яд.
Леди Фэйерберн издала душераздирающий вопль.
Именно этого я и боялась. Мой обожаемый муж покончил жизнь самоубийством. Как он мог так поступить со мной? всхлипнула она и упала в обморок.
Энни! воскликнула Ханна.
Она бросилась на колени рядом с сестрой и достала миниатюрный флакон, привязанный изящной цепочкой к ее запястью. Открыв пробку, Ханна помахала флаконом перед носом леди Фэйерберн. Нюхательная соль сразу же подействовала вдова открыла глаза.
Лидо Гамильтона Фэйерберна посуровело.
Вы хотите сказать, что мой отец совершил самоубийство, мисс Бромли?
Люсинда взглянула на него с сочувствием.
Я не сказала, что он намеренно выпил яд, сэр. Выяснять, выпил ли он его намеренно или кто-то ему в этом помог, дело полиции.
Ханна вся дрожала от гнева.
Кто вы такая, чтобы решать, что причиной смерти лорда Фэйерберна
было отравление? Ведь вы не врач, мисс Бромли. Вообще-то мы прекрасно знаем, кто вы. Как вы посмели прийти в этот дом и разбрасываться всевозможными обвинениями?
Люсинда почувствовала, что начинает закипать. Подобные выпады всегда были неприятной стороной ее консультаций. Из-за «желтой прессы», в последние годы смаковавшей случаи отравлений, общество было налузгано именно этим способом убийства.
Я пришла сюда не для того, чтобы выдвигать обвинения, сказала Люсинда, пытаясь не выдать своего гнева. Меня попросил высказать свое мнение инспектор Спеллар. Я его высказала. А теперь, с вашего позволения, я уйду.
Я провожу вас до кареты, мисс Бромли, вызвался Спеллар.
Благодарю вас инспектор.
Они вышли из библиотеки и спустились в холл, где нашли дворецкого и домоправительницу. Оба были в явной тревоге. Люсинда этому нисколько не удивилась. В случаях с отравлением первыми, кто подпадал под подозрение, обычно были слуги.
Дворецкий поспешил распахнуть дверь. Люсинда и Спеллар вышли на ступени и оказались перед серой стеной тумана, такого густого, несмотря на дневное время, что нельзя было разглядеть ни небольшой сквер в центре площади, ни дома на противоположной стороне. Кучер Люсинды, увидев ее, оттолкнулся от перил лестницы и открыл дверцу экипажа.
Я вам не завидую, инспектор Спеллар. Случай сложный, тихо произнесла Люсинда.
Значит, вы считаете, что это отравление. Я тоже так думал.
Боюсь, однако, что это не просто банальный мышьяк. Вы не сможете воспользоваться методом мистера Марша, чтобы доказать свою версию.