Пандора Луна Лавгуд, моя соседка. Полумна, это Гарри и Невилл.
Девочка с вялым интересом посмотрела на них и спокойно сообщила:
Гарри я знаю, он чемпион. А Невилла я не знаю. Но видела его на Святочном балу, он танцевал с Джинни, тут она выпучила синие глаза и выпалила, словно только что страшно удивилась. Ты ей не понравился, она говорила, что ты неуклюжий, и что ты неприятно пахнешь.
Э-э-э только и смог выдавить из себя пораженный Невилл.
В поезде Седрик всё время опекал Полумну, которая, как выяснилось, оказалась страшно рассеянной и не от мира сего, могла заблудиться в трех соснах за углом, могла уйти куда-либо и забыть зачем но вместе с тем она была и крайне умна, Гарри она напомнила стандартную дочь чудаковатого ученого. И где-то через полчаса пути он обнаружил, что, как и Седрик, следит за тем, чтобы девочка хорошо покушала, не вспотела, и чтобы её не продуло от окна. В том же поезде ребята договорились о том, что Седрик препроводит Полумну домой, сдаст с рук на руки отцу и приедет к Гарри, только адрес не забудь! Невилл тоже заглянет к себе, отпросится у бабушки, соберет вещи и прибудет к Гарри вместе с Седриком, а сам Гарри тем временем уладит свои дела в Косом переулке.
На вокзале Кингс Кросс Поттера привычно встретил пузатый и красный дядя Вернон. Злобно оглядев Гарри, он коротким кивком велел забираться в машину. Изрядно осмелевший после схваток с драконами, сфинксами и прочими турнирными испытаниями, Гарри тем не менее снова заморозился в присутствии грозного дяди и еле-еле решился на просьбу ненадолго остановиться на Чаринг Кросс Роуд. Как ни странно, его просьбу дядя Вернон удовлетворил притормозил на заданном маршруте. Пораженный до изумления и икоты дядиной щедростью, Гарри чуть не забыл, зачем ему надо в «Дырявый котел» и Косой переулок. Но, к счастью, вспомнил и сбегал в банк, в обменный пункт, где обменял галлеоны на пухлую пачку бумажных банкнот, коих оказалось без малого две с половиной тысячи фунтов стерлингов. Вернувшись к машине, Гарри с потаенным вздохом передал деньги дяде. Тот хмуро глянул на пучок зеленых, оранжевых и серых бумажек и глухо буркнул:
Что это?
Две с половиной тысячи фунтов стерлингов, робко ответил Гарри. Половина приза, которую мы с другом выиграли в на конкурсе пояснил, запнувшись, и тут же попросил: Дядя Вернон, можно пара моих друзей приедут погостить?
И обреченно замолчал, уже понимая нет. Лицо дяди начало медленно наливаться злобной краснотой, приобретая оттенок почтового сургуча. Побурев и долившись бешенством, дядя рявкнул:
Никаких рыжих психов в моем доме!!! Ни полногой!
От дядиного рева заложило
уши и загудел салон, а в моторе что-то сдавленно всхрипнуло. Перепугавшись, Гарри съежился, зажал уши ладонями и с перепугу же закричал:
Это не Уизли, дядя! Не рыжие психи!!!
Уф!.. громко выдохнул Вернон. И вполне мирно буркнул: Можно. Но учти, если увижу хоть одного рыжего застрелю, вызову полицию и сяду в тюрьму!
Выслушав этот более чем престранный дядин вердикт, Гарри уважительно замолк и промолчал всю дорогу до дома. А вот дома В холле их встретила необычайно тихая Петунья, которой Вернон передал деньги, полученные от Гарри, и сообщил ей вполголоса:
Вот небольшая компенсация от нашего племянника.
Петунья странно посмотрела на Гарри, взяла деньги, пересчитала, всхлипнула и поспешно ушла на кухню. Гарри ничего не понял, недоуменно проводив странную неадекватную тётку взглядом, пожал плечами и пошел к себе в комнату. Семейные странности начали проясняться вечером на ужине, когда на кухне собралась вся семья. Вот Петунья расставила тарелки, супницу и корзинку с хлебом, вот, тяжело топая, пришел и сел за стол дядя, а вот и третий член семьи Гарри замер, потрясенный нежданным новым образом Дадли, тот неузнаваемо изменился очень сильно похудел, отчего стал казаться выше ростом, хотя он и вправду подрос за прошедший год. Но худоба?.. Худоба откуда? Как это вообще могло произойти, чтобы цветущий, прямо-таки пышущий здоровьем толстяк превратился в практически мумию, вот так исхудав в дымину?
Он так удивился, что чуть не спросил, что это с Дадли стряслось, но вовремя прикусил язык, вспомнив первое правило в семье Дурслей, с которым ему разрешали жить не задавать никаких вопросов. Но, наблюдая за семьей и Дадли, Гарри вскоре начал покрываться подозрениями, что в семействе произошел какой-то несчастный случай. Во-первых, за столом стояла полная тишина, причем настолько тщательно соблюдаемая тем, что тётя и дядя старались не звякать ложками о тарелки, не чавкать и не хлюпать супом, а Дадли вдобавок как-то странно ел: суп с ложки он не всасывал привычно, а вливал в рот, что выглядело довольно необычно, кусал хлеб мелко-мелко, глотал кусочки непрожеванными. И пил сок через трубочку, хотя раньше любил выпивать его залпом в два-три глотка.
В чем дело? Что за апокалипсис в доме произошел? Эти вопросы Гарри рискнул задать тёте, когда Дадли и дядя Вернон, насытившись, покинули кухню. Глаза Петуньи наполнились слезами, и она их поспешно промокнула краешком фартука, после чего сипло заговорила: