В соответствии с Гаагской конвенцией и по результатам переговоров с русским правительством для пленных офицеров было установлено денежное содержание в зависимости от ранга. Младшие офицеры получали 600 руб., старшие 900, генералы 1500 руб. в год по обменному курсу 1 марка 44 коп. Из предоставляемой суммы военнопленные офицеры покрывали расходы на питание, включавшее в себя пиво и легкое вино, оставшиеся деньги выдавались им на руки для покупки в лагерных лавочках дополнительных продуктов и необходимых предметов потребления. Пленным разрешалось получать из дома посылки, в том числе запрещенные к продаже в лагере шоколад и табак. После установления английской морской блокады ситуация с питанием в Центральных державах стремительно ухудшалась, что отрицательно сказывалось не только на военнопленных, но и на местном населении. В связи с этим офицерам противника было разрешено заказывать продуктовые пакеты за границей. Согласно отчетам комендатур, несмотря на царящую в Германии дороговизну и дефицит, через кантины из офицерских лагерей рассылались заказы на швейцарские часы, немецкие оптические приборы, мейсенский фарфор, украшения и музыкальные инструменты . Этот факт подтверждает в своих мемуарах А.А. Успенский: «Вообще многие офицеры немало оставили своих денег в Германии, выписывая разные предметы: копии знаменитых картин, предметы роскоши для будущих подарков при возвращении домой» .
Для организации повседневной жизни группе в 5-10 офицеров было позволено иметь одного ординарца той же национальности. Отчеты крепости Кёнингштейн позволяют предположить, что генералам полагался собственный денщик, при условии, что он не служил этому же лицу до попадания в плен . Немецкие органы старались вводить в быт высших чинов определенные улучшения. Например, в сентябре 1916 г. ПВМ предписало обеспечить всех лампами для чтения и письма . В отличие от пленных солдат, которые уже с весны 1915 г. начали массово привлекаться к принудительным работам в структурах немецкой военной экономики, офицеры были освобождены от физического труда. Им была предоставлена возможность организовать свой досуг в виде театральных представлений и лекций на различные темы. Для поддержания физической формы офицеры за свой счет оборудовали теннисные корты, футбольные и гимнастические площадки.
Общая организация пространства за колючей проволокой предполагала наличие дополнительных мест прямого и косвенного контроля. Почти в каждом лагере имелись арестные камеры; плац, где военнопленные выстраивались на трехразовые ежедневные поверки, выполняли обязательные гимнастические упражнения, а также отбывали наказания, принятые в немецкой армии: бег по плацу с мешком песка за спиной, привязывание к столбу и т. д . Здесь же проводился личный досмотр и изъятие запрещенных предметов. Пространство принуждения формировалось и символическим путем: все лагерные объекты были снабжены обозначениями на немецком языке , что постоянно напоминало пленным об их подчиненном статусе. Примечательно, что вокруг лагерей прифронтовой зоны немецкое командование проводило смену указателей, чтобы затруднить пленным попытку побега . Колючая проволока превратилась для заключенных в напоминание о несвободе и подчиненном положении: «Эти постоянно следящие за тобой часовые ужасно действуют на нервы, вместе стремя рядами колючей проволоки и стоящими против лагеря 4-мя орудиями» . Тем не менее, подчиняясь навязанной немецкими органами конструкции пространства, военнопленные сумели освоить его заново, придав определенным местам собственные значения.
В ситуации плохого обеспечения и постоянного голода излюбленным местом для военнопленных солдат стала кухня. Работа здесь считалась особой привилегией. После разрешения организовывать в смешанных лагерях национальные кухни русская чайная стала местом «ежевечернего столпотворения» и обмена информацией, в том числе и политического характера . Местом духовного утешения и убежищем от угнетающей действительности в лагерях стали церкви, которые маркировались пленными как «свое», недосягаемое для «чужих»