Вдоволь накатавшись по улицам Москвы, водитель, наконец, остановил машину. Он вышел первым, после чего открыл мою дверь.
Извольте, мужчина склонил голову в фуражке, чей козырек скрывал его лоб и частично глаза.
Я вышел и огляделся: мы находились в бетонной коробке без опознавательных знаков. Голые идеально ровные серые стены, словно помещение готовили к отделке.
У вас ремонт? я вскинул бровь.
Водитель слегка растянул уголки губ, показывая, что понял шутку, но не более. Пол под нашими ногами дернулся, и я почувствовал, что мы начали спускаться вниз. Вполне предсказуемо: если мои догадки верны, то Нечаев принадлежит к секретной организации, которая едва ли станет держать штаб-квартиру у всех на виду.
Платформа опускалась довольно долго, после чего плавно замерла. Одна из стен с тихим скрежетом сместилась, и за ней открылся чистый коридор, обставленный без излишков, но со вкусом. По крайней мере, мне этот минимализм понравился. А вот сурово глядящие на меня солдаты не очень.
Шестеро военных в незнакомых мундирах и без знаков различия замерли по сторонам от выхода. Взгляды у всех цепкие и колючие, выражения гладковыбритых лиц решительные, позы напряженные. Казалось, стоит сделать одно неверное движение, и бойцы накинутся на меня, как свора цепных псов. Вот только вместо клыков у них винтовки да сабли.
Впрочем, меня это не смутило. Не дожидаясь особого приглашения, я смело пошел вперед, и никто не посмел заступить мне дорогу.
Граф, рад встрече, из-за поворота вышел Нечаев и направился мне ко мне. Надеюсь, вы добрались без проблем?
Приветствую, Петр, я пожал протянутую руку. Добрался хорошо. Правда, попутчик попался неразговорчивый.
Простите, Ваша светлость, у меня четкие указания, раздалось из-за спины.
Мне эта фраза скоро сниться начнет.
Прошу простить Федора. У нас все строго, Нечаев сделал приглашающий жест, и мы двинулись по коридору.
Вскоре перед нами оказался просторный зал. На высоком потолке висела не большая люстра, а ровные ряды узких светильников, под которыми суетились немногочисленные люди. Все строго одетые и каждый занят своим делом. Большинство носило стопки бумаг из одного кабинета в другой. У некоторых в руках были коробки.
Извините за беспорядок и суету, граф, голос Нечаева, как всегда, звучал ровно и уверенно. Государь Император недавно пожаловал нашей службе эти помещения. Мы еще не все подготовили.
Ага, задумчиво протянул я, краем глаза заметив за одной из дверей настоящий арсенал: ровные стойки с оружием на любой вкус и цвет. Вы к войне готовитесь?
Готовится поздно, Нечаев проследил мой взгляд. Война уже идет, граф. Мы воюем.
С французами? вспомнил я слова Прохора.
И с ними тоже, кивнул Петр. Но есть враг куда хуже. Он таится в самом сердце Российской империи и точит ее, как черви точат яблоко.
Вы про полозов?
И про них в том числе, Нечаев подвел меня к самой дальней двери и распахнул ее, пропуская внутрь.
В большом кабинете сидела Дарья. Она пила чай и перебирала документы в старой потертой папке. Девушка так увлеклась чтением,
что не сразу заметила, как мы вошли. Лишь вежливое покашливание Петра отвлекло ее от изучения пожелтевших от времени бумаг.
Граф, Дарья поднялась с кожаного кресла. Рада вас видеть.
Взаимно, я улыбнулся. А мы снова на «вы»?
Того требуют приличия. Судя по ее улыбке, Дарья просто забылась.
Порой они требуют слишком многого, не находишь? я тоже улыбнулся.
Федор точно привез того Воронцова? обойдя нас, Нечаев уселся за большим столом из красного дерева. Он взглянул на Дарью и продолжил. Наш граф умеет шутить, подбирает слова и не впадает в истерику каждый раз, когда что-то происходит не так, как ему заблагорассудится.
А еще он не вытирает ноги о тех, кто ниже его по статусу, добавила Дарья. Возможно, он, наконец, повзрослел?
Мой опыт показывает, что такие люди не меняются. Удрученно отметил Нечаев, выкладывая перед собой бумаги. Увы, графиня, но капризные дураки и садисты остаются таковыми даже спустя годы.
Только не говорите, что позвали меня, чтобы насмехаться, я уселся в соседнее с Дарьей кресло и откинулся на мягкую спинку. А еще, при всех своих положительных качествах, я не люблю, когда меня обсуждают, будто меня нет рядом.
Простите нас, граф. Но мы с Дарьей просто не можем поверить в вашу чудесную метаморфозу, Нечаев поднялся и подошел к шкафчику. Чем она вызвана?
Я же говорил: сунулся в драгуна, а очнулся совсем другим человеком, невозмутимо ответил я. Еще и память потерял.
Тебя мог заразить червь. Задумчиво предположила Дарья. Они способны менять сознание. Иногда при этом повреждается мозг, вследствие чего личность человека может полностью измениться. Но тогда ты утратил бы способность управлять драгуном.
Никаких червей у меня нет, отрезал я. Точнее во мне. А вот к поместью подобрались еще три твари. Я их убил.
Еще полозы? Какого класса? оживился Нечаев. Он достал из шкафчика прозрачный графин с жидкостью мягкого коричневого оттенка и два пузатых бокала. Он наполнил оба. Один передал мне, другой взял себе и вернулся за стол. Это коньяк. Французский. Трофейный.
Я поднес бокал к носу и принюхался. Качественный и по-настоящему дорогой алкоголь я пил редко, но определить его мог практически сразу. Аромат от коньяка шел восхитительный, а его плотное тело оставляло на стенках бокала тягучие «ножки».