Когда я только начал завтракать, на внутренний двор Горящего Пика ворвался гонец. Вся его лошадь была покрыта потом и пылью и по тому, как он спешился, я понял: новости не просто срочные, они скверные. Через четверть часа мы уже стояли в главном зале. Фанго читал записанное слово в слово донесение от его людей, что поднялись вверх по каналу. Я не стал разгонять слуг просто слушал Фанго, пока меня одевали в доспехи.
Устье пало.
Они пришли ночью, с огнем и в тишине. Несколько шнекков сорских быстроходных кораблей прошли мимо Тельтау и пристали к берегу под покровом темноты. Гонец уверял, что батраки подняли тревогу и пытались сопротивляться. И даже один из шнеков был потоплен, два сели на мель но остальные, по-видимому, добрались.
Авангард морских баронов. Разведка боем. Или ловкий удар в сердце караэнской логистики.
Порт сгорел. Укрепления захвачены. Баржи, что были на приколе у пирсов, уведены вниз по течению. Город бурлаков мёртв.
Это не грабеж. Это вторжение, шепнул кто-то из прислуги.
И похоже, именно так Караэн это и понял.
Через два часа рог Сперата возвестил сбор. Рыцари и их люди кто еще не проспался, кто только закончил с ночной попойкой начали подтягиваться на плац, ведя оседланных коней. Расшитые кафтаны сменились на кольчуги, яркая ткань дорогой одежды на серость стеганной брони. Под ярким солнцем, на знамени Итвис пылал красный змей.
Мы идём под Караэн. сказал я. И ни один голос не возразил.
Путь был недолгим, но торжественным.
Сотни всадников, сбившихся в знамёна. Копья торчали в небо, как первые побеги пшеницы. Впереди
я и Адель. Справа Эскер с зелёным флагом семьи Дар. Слева Гирен, его усы развевались на ветру так же гордо, как и знамя над ним. За нашими спинами, в лучах утреннего солнца шли вассалы Итвис. Каждая копьеносная семья, что явилась на смотр, выдвинулась под Караэн. И хотя не все имели боевой опыт, у многих глаза горели жаждой дела.
По дороге к нам примкнули ещё.
Люди, прибывшие с севера, юга, даже из городков, которых я не ждал. Ветер дул навстречу, сметая пыль. Это было красиво.
Вечером, когда спустилось солнце, мы были уже у подножия караэнских холмов. Перед нами лежал Великий город, сверкавший огнями и крышами, вокруг как белая корона, его стены. И сияющий золотом Дуб, горел затворным камнем в этом венце.
Я чувствовал:
Это ещё не бой. Но дыхание войны уже шевелило плащи.
Завтра мы заговорим с Великими Семьями.
Завтра решим, кто идёт первым.
Завтра отправимся навстречу врагу.
Удивительно, что я до сих пор способен поддаваться такому настроению. Хотя, если честно, не помню, чтобы прежде это меня так воодушевляло.
Пока светило солнце, лучи отражались от доспехов, Сперат периодически трубил в свой могучий рог и казалось, что мы армия. Величественная, уверенная, сильная. Но стоило местному светилу начать тускнеть и стало ясно: мы феодальное войско.
Проблемы начали выползать наружу, как мокрицы из-под ванны.
К ночи на пригорке к востоку от города, у Военных Ворот, уже стояли десятки палаток. Фрейлины и Адель устроили целое строительство, возвели громадный красно-белый шатёр с балдахинами. Деревянные детали везли на шести телегах, запряжённых быками. Я сразу решил, что не повезу это чудовище с собой.
Гирен носился по лагерю, лично указывая каждому место под палатку.
Я играл герцога сидел на Коровиэле, в латах, и излучал уверенность. Изредка перемещался с места на место. И даже так, со стороны, чувствовал: настроение меняется. Где-то хмыкнули при виде меня. Где-то спорили тише обычного. Где-то просто не расседлали лошадей на ночь
Первым уехал сэр Кавель. Один из самых одоспешенных и щеголеватых в моём войске, увешанный бронзой и золотом. Даже его лошадь носила латный нагрудник и налобник. Ещё пара килограммов и он был бы защищён не хуже меня.
Срочное письмо, мой сеньор, сказал он, не глядя мне в глаза.
Я кивнул. Не спросил, от кого. Не стал задерживать. Пусть едет.
Потом ещё один. Потом трое. А вечером пришли делегации.
У меня один сын, сеньор. Если он падёт род прервётся.
Старик. Даже по меркам моего мира. Лет семьдесят. Ущелье шрама через рот, не хватает пары пальцев на правой руке, хромает на левую ногу. Похоже, эти раны он получил, сражаясь за Итвис. Потому и пришёл сам. Конечно, я не мог отказать.
Я последний, сеньор Магн. Понимаете, не могу
Этот просит за себя. И на это тоже нужна смелость. Я молча кивнул.
Мне приснился вещий сон. Предки велели не участвовать в походе. Моя мать всегда говорила верить предкам.
Кольчуга, глубокий шлем с забралом, конь в стёганой броне. И пятеро в его копье, хорошо вооружённые. Заметная потеря. Предлог надуманный. Или он и вправду верующий?
Я не отказывал никому.
Но велел Фанго записывать каждого. Имя, родословную, дату и слова.
А потом проверь, сказал я, когда мы остались вдвоём. Кто соврал, кто нет. Особенно следи за теми, кто ушёл без спроса.
Фанго кивнул, как всегда мрачно:
У страха тысяча лиц. Но если человек способен бежать от чести он сбежит и от боя, и от клятвы. До того, как мы будем считать потери.
Он покосился на меня.
Я составлю два списка. Один для всех. Второй только для вас.