В один из сон-часов я дошла до того дома. Из трубы шел дымок. Бартал прямо перед обедом сходил и затопил печь. Я проследила его прямо до дверей. С горки хорошо видна вся эта ложбинка между высокими соснами.
Дверь была заперта на засов. Неужели они не боятся, что кто-то залезет туда и сворует овец или вещи? Я с трудом открыла засов, аккуратно вошла, и в тамбуре меня встретила та самая собака, что и в первый день возле дома. Вот отчего она так радовалась. Эта собака жила у нас!
Милая, я-то думала, ты нас бросила, а ты вот где! я присела и потрепала ее по загривку, а псинка, изгибаясь восьмерками, лизала мне лицо, - Я приду еще и принесу тебе что-нибудь.
Прошла в теплую часть. Такая же печь, стол и лавка. Малюсенькое оконце с толстенным матовым стеклом, плохо пропускающим свет. За печью небольшая комната с простецким высоким настилом, пара табуретов и две большие корзины с тряпками. Рассмотрев, я поняла, что это приготовленные пеленки. Сердце заныло. Девочка ждала этого малыша, готовилась к его рождению! Когда узнали, что ее муж умер? Явно до его появления. И свекровь решила сжить ее со свету. А тут такая вот засада с коровой?
Корзина должна была стать люлькой для младенца. Я посидела там несколько минут, пытаясь понять, как Либи жила, не обижал ли ее муж. Потом встала и пошла к выходу. Еще за одной занавеской была маленькая комнатка с грубым лежаком и пара деревянных, окованных железом сундуков. Я открыла один и обнаружила там платья, отрезы ткани и платки.
Какого черта они хранят это все, не позволяя мне это носить? сказала я вслух.
Это мое приданое, - голос от двери испугал меня не на шутку. Это была Таис.
Таис, но это ведь мое, - словно надеясь, что хоть в ком-то здесь проснется стыд, ответила я.
Ты больше никто нам. Так сказала Фаба, так сказала моя мать, - совершенно без каких-либо эмоций ответила девочка. - Пойдем, а то матушка тебя всю исполосует за то, что ты пришла сюда.
Девочка спокойно вышла. Я за ней. Получается, теперь мне нужно бояться только одного: что у меня пропадет молоко. Как сказала Сирена, дети без молока будут болеть и могут даже умереть.
Альби орал все время. Все молоко пил Фред, - словно пытаясь добить меня по дороге к дому, сказала Таис. - Пока Фред не напьется, его тебе не давали, так ведь? девочка озорно улыбнулась, словно говорила о пустяках.
Но он еще маленький и ему мало надо, - подыгрывала я, пытаясь дать понять, что я в курсе всего, что было. Картинка понемногу собиралась.
Но все равно он кричал, а ты плакала и плакала без передыха. Не ела. И сказала, что замерзнешь на улице. Два дня сидела у печи привязанная.
Я понимала, что ненавидеть ребенка просто бесчеловечно, но я ненавидела эту девочку всем своим сердцем.
Я представляла только одно: как я уйду, а они будут сходить с ума без молока, пытаясь накормить детей кашей на воде. Хотя детям пора бы уже перейти на твердую пищу. Молоко содержит все необходимые вещества, заменяющие антибиотики и множество других лекарств. Здесь же, кроме трав и воды не было ничего. Заболей и будешь валяться в горячке до самой смерти. Хорошо, если без сознания.
Я желала им всем всего этого. Потом меня отпускало и становилось стыдно. Но вот в такие минуты я не боялась даже Бога.
Фаба мучилась со своим давлением очень часто. Я предположила, что их травы для заварки не сильно полезны для нее. Я мало в них понимала. Знала только душицу и зверобой. Еще Иван-чай, который заваривала в своем дачном домике, когда больше ничего не было. Они же пили крепкий, как смоль, действительно бодрящий чифирь.
Но я молчала, подливая ей в кружку чайку погорячее. Потому что пока она болела, дома никто не орал. Все боялись хозяйку и ходили на цыпочках. В эти дни я могла спокойно выспаться, обдумать свое положение и погулять.
Ранним утром, когда все еще спали, наверное, недели через три после того, как очнулась, лежа навзничь под ночным небом, постучали в двери. Заорала Фаба, и Бартал поторопился открыть. Я спала с детьми у печи и надеялась вырвать еще хоть несколько минут сна. Но это было не суждено.
Там пришли за налогом, - вернувшись в дом, сообщил Бартал. Мы не платили уже давно. Люди лорда приехали сами, - я видела, как он был напуган. Этот мужик с вечным покерфейсом на лице сейчас был в ужасе, как мальчишка.
Фаба молча вышла на улицу. Сначала я слышала бормотание, но потом ее голос начал набирать обороты. Я услышала много о своем муже, которого забрал молодой король на войну, не дав дождаться рождения сына, и теперь оставил его без отца. Я еле сдерживалась, чтобы не выйти и не выказать им всю правду.
Дурная баба. Неужели ты думаешь, что мы не знаем, где его сын? Лорд дал тебе больше, чем платит за остальных детей, только поэтому, - захохотав, ответил мужчина. - Мы ждали долго. Кто-то не приходит, потому что намело снега. Но сейчас, когда снег осел, дороги есть везде. Вон след от полозьев. Вы ездите в лес за дровами. Этот лес принадлежит лорду Лаверлаксу. И он не отрубает вам за это руки. Но налог за земли вы оплатить обязаны.
У нас нет денег, - коротко, но уже дрожащим голосом объявила Фаба.