Неправильно ты, дядя Фёдор, колбасу держишь, заметил бригадир. Надо понимать место, время, обстоятельства. Ты отбываешь наказание. Они собаки мусорской породы.
И как отказать, чтоб отстали?
Попросту на хуй послать, на полном серьёзе ответил бригадир.
И что мне это даст? не поверил Шульга.
Хуже уже не будет, дядя Толик пожал плечами. Они, конечно, опять тебя напиздят, но этот раз станет последним.
В результате, когда Шульгу в очередной раз позвали в кабинет начальника, в ответ на все вступительные сладкие речи тот раздельно произнёс:
Иди на хуй.
Били в тот день сильнее, чем обычно, но сомнительные предложения прекратились, словно источник пересох. И вот, пожалуйста,
снова теребят.
Начальник лагеря сидел за своим столом и с меланхолическим выражением лица кушал порезанный колечками солёный огурец. Напротив него сидело двое, при виде которых Шульга ясно понял сразу две вещи: гости приехали ради него, и обычно эти гости выглядят по-другому. На секунду ему даже померещились козырьки над квадратными, похожими друг на друга мордами, но Алексей моргнул и козырьки пропали, а морды остались. Впрочем, выражение они носили доброжелательное.
Присаживайся, Алексей Петрович! сказал начальник лагеря. Бери огурец, очень огурцы привезли хорошие. Знакомься, это твой тёзка, тоже Алексей, а это Павлик. У них есть предложение. Работа есть для тебя, Алексей Петрович. Водки хочешь?
Кажется самое большое говно в жизни Шульги однажды началось именно с такого предложения. Теперь за тем говном, приведшим к сроку, робкой поступью следовало очередное...
Что за работа? настороженно спросил он, беря в пальцы холодную потную рюмку идеальной прозрачности.
Говорят, ты за Ручьём любого зверя можешь добыть, произнёс Павлик.
Шульга подавился водкой и мучительно закашлялся.
А не совсем зверя? уточнил второй.
Нет, сквозь кашель пробулькал Алексей. Я теперь просто зек. Я мрамор в карьере добываю.
Скостим срок, заметил начальник лагеря. Обнулим. Сделай работку и будешь свободен, как ветер в поле, от решётки и от мрамора. Из петли тебя сниму, Петрович, ибо в тебе нужда у серьёзных людей.
Шульга задумался.
Вам нужен мозгоед, что ли? спросил затем. Если да то без танка я пас.
Просто помогите поймать нашего квадратный Павлик замялся, внештатного сотрудника.
Глава 4. Дорогой дневник
Первые часы чувствовал себя неплохо и лелеял надежду, что пронесло, затем, когда раненая рука начала болеть, надеялся, что доза была слишком маленькой, и всё обойдётся тривиальным воспалением с антибиотиком. В конце-то концов основные дозы прионов получили беззубый зверь да паркинсоник, сейчас надёжно запертые в клетках и сидящие под кодовой железной дверью.
Однако ни о каком рапорте на Макса речь уже идти не могла. Макса нужно было держать за семью замками, а лучше запереть в грибковом инфобоксе. «Усыплю его дистанционно, думал я, перетащу и закрою в инфобоксе», да так и не успел, потому что явились зоотехники, парень с девушкой, ничего такой, симпатичной блондиночкой, срочно пришлось разбираться с ними. В лабораторию я их не пустил, привитую фауну не отдал.
Сбежала, говорю.
Как так?! хлопает ресницами блондинка.
Вот как-то так, развожу руками. Между прутьями пролезла, в двери шмыгнула и нет её, сам в шоке.
Если бы я сказал, что новый зверь испарился эти идиоты поверили бы, уж слишком специфическими порой бывали местные обитатели, взять тех же мозгоедов и цефалотов. Развёл их как лохов, напоил кофе как раз кофемашину починили и спровадил с наилучшими пожеланиями.
После ухода этой пары сильно поплохело поднялась температура, тогда я лёг на капельницу в медкапсулу и остаток день промывался физраствором, слушая Вагнера, там и задремал. Утром продрыхся, слышу пищат приборы, сняли мои показатели. Давление было повышенным, но терпимо, сердцебиение нормальным, чуть ускоренным, температура 37,2, самочувствие казалось приличным, только хотелось ссать. Ну разумеется, сколько капался.
Выполз я из капсулы и пошёл в санузел медотсека. Шёл осторожно, вдруг голова закружится, но чувствовал себя нормально, даже хорошо. Во рту только непорядок был, предметы какие-то, словно камней нажрался. Сплюнул два импланта и все свои зубные пломбы. Ну, пусть так, малой кровью думаю. Поставлю снова. Открыл рот перед зеркалом и обалдел все зубы были целёхоньки, как у подростка, а вместо имплантов торчали верхушечки молодых, новых, собственных. Только странными какими-то были эти зубы, не совсем человеческими, и борода за ночь как-то уж слишком быстро выросла. Чёрт побери, а прионы-то работают?! Знал бы укололся бы раньше!
Подошёл к толчку, снял штаны а члена-то и нет, а члена-то и нет! Я стал орать. Не в смысле смеяться, а испугался до одури. Где мой всегда весёлый, жизнерадостный огурчик? Где краснолицый толстячок?! Вместо него, над яйцами, теперь была лишь небольшая выемка. Я полез туда пальцами и с облегчением вздохнул: драгоценный петушок
прятался внутри. А вот достать его никак не получилось, как живот не втягивал и пах не напрягал, и я помочился сидя. Очень, кстати, удобно. В общем, теперь я внутрихуйный. Что дальше? И что там с Максом? И его, и зверя следовало запереть в отдельных герметичных инфобоксах