Гарри вспомнил, как весело они в прошлом году провели зимние праздники, вспомнил красивую елку, горку подарков и вкусную индейку, и то, как они с Дадли устроили домашний концерт читали стихи, пели песни и разыгрывали разные смешные сценки. Тоска по дому тут же возросла троекратно, и Гарри, не желая мучить себя еще сильнее, решил, что пора заканчивать письмо оно и так получилось длинным, почти на весь лист пергамента. Он надеялся, что тетя не обидится за пару-тройку поставленных клякс, ведь сейчас поблизости не было никого постарше, чтобы попросить убрать чернильные пятна колдовством, а сам Гарри еще не умел справляться с подобными проблемами.
«Пока что это все, о чем я хотел вам сообщить, любимая тетя. Очень надеюсь, вы пришлете мне письмо, в котором напишете, что готовы принять меня на праздники, потому что без него меня отсюда не отпустят так почему-то заявила декан, особо выделив меня среди других студентов. Не позвольте мне остаться в этом ужасном месте тогда, когда все разъедутся на каникулы. Умоляю, тетя! Я так соскучился по всем вам. После столкновения с троллем, о чем я писал вам в прошлый раз, мне все еще снятся кошмары. Соседям по комнате не нравится, когда я кричу по ночам, поэтому они швыряют в меня ботинки, чтобы разбудить. Вчера из-за этого под глазом налился синяк. Но лучше так, чем остаться в спальне одному и ждать, когда придут страшные уродцы, о которых я упоминал, и придушат меня. Тетя, миленькая, родненькая, не допусти этого, пришли письмо, чтобы меня больше не держали здесь. Твой любящий племянник Гарри Поттер».
Пробежав кривоватые строчки глазами, Гарри посчитал, что письмо получилось достаточно жалобным, чтобы тетя откликнулась на него. Ему действительно здесь многое не нравилось: и странные средневековые порядки; и безответственность учителей, абсолютно не переживавших из-за хулиганов-вредителей и травм, получаемых студентами по их вине; и отношение целительницы к своим обязанностям, вместо профилактики заболеваний просто регулярно поившей всех противными зельями, словно это панацея и от плохой еды, и от холода. А еще Гарри бесил постоянно улыбавшийся, словно клоун, директор. Было в нем что-то фальшивое и неприятное, как «сюрприз» в червивом яблоке.
Запечатав письмо, Гарри написал на конверте адрес Дурслей родственников, которые стали его семьей после гибели родителей, и отправился спать. А утром проснулся пораньше и еще до завтрака побежал в совятню. Привязав послание к лапе своей совы, которую ему подарили при поступлении в школу, он попросил отнести его тете.
Откуда было знать Гарри, воспитанному обычными людьми, что волшебные почтальоны тоже могут предавать. Так и его сова полетела не в городок Литтл-Уингинг, где не находила себе места от переживаний добрая тетушка Петуния, за три месяца не получившая от племянника ни одного письма, а к директору Хогвартса, взявшему юного героя под особый контроль и имевшему на него свои виды.
* * *
Дамблдор прочитал письмо Поттера к тетке и нахмурился не таким он представлял себе этого мальчика, которому уготована героическая судьба. С первых дней в школе тот демонстрировал свое настороженное отношение к волшебству, хотя учился прилежно и дисциплину не нарушал. А сейчас вот и вовсе выказал желание бросить Хогвартс. Не очень приятные размышления о мальчике, который выжил, прервал посетитель в директорский кабинет без стука вошел профессор Снейп.
Звал, Альбус?
Присядь. Нужно посоветоваться, сухим тоном поставил тот в известность. Дождавшись, когда Снейп устроится в кресле напротив, Дамблдор сказал: Вот, прочти, и подал ему последнее письмо Поттера, как и предыдущие, не попавшее по назначению. Директор надеялся, что со временем мальчишка привыкнет и перестанет жаловаться тетке на свою жизнь, но все, казалось, лишь усугубилось.
И что ты хочешь, чтобы я сделал? хмуро поинтересовался Снейп, прочитав слезное послание и мысленно согласившись со всеми отмеченными в нем претензиями к качеству жизни в Хогвартсе.
Но мальчик не любит волшебство! Он должен был восторгаться открывшимися ему возможностями, а он просится домой, Дамблдор ткнул кривым пальцем в сторону пергамента, все еще зажатого в руке Снейпа.
А за что ему любить волшебство? За то, что по вине темного мага остался без родителей? За то, что его третируют студенты, применяя к нему унизительные заклинания, а ты запретил учителям вмешиваться, объясняя это закалкой характера и стимулом к саморазвитию? Или за то, что я по твоему приказу гоняю его на зельях так, как Лорд своих слуг не гонял? такая роль Снейпу была не по нутру, но ничего поделать он не мог, потому что десять лет назад сглупил по молодости и дал Дамблдору магическую клятву слушаться во всем. Теперь приходилось подчиняться или вертеться как уж на сковородке, чтобы не получить наказания от магии. Грубые замечания и насмешки все как ты требовал. И что? Он молча корпит над зельями и сдает отличные эссе. Да мне иногда приходится хорошенько поломать голову, чтобы найти, к чему придраться. Но это точно не привьет ему любви к магии, я тебя предупреждал, Снейп старался не показывать, как его бесили попытки директора управлять жизнью других людей.