Из земли перед ним вдруг выросла фигура, напоминающая человека. Но это был не человек существо состояло из тысяч мелких насекомоподобных организмов, формирующих подобие гуманоидного тела. Рой двигался как единое целое, создавая иллюзию лица, конечностей, торса.
"Ты думаешь, что понимаешь," прошелестел рой голосом, который звучал одновременно изнутри и снаружи головы Риддика. "Но ты видишь лишь поверхность. Обелиск не создаёт он трансформирует. Не искажает раскрывает истинную природу."
Риддик не ответил. Он знал, что это галлюцинация, вызванная спорами. Или, возможно, очередная попытка Обелиска проникнуть в его сознание.
"Хищник понял," продолжил рой, фигура которого постоянно менялась, распадалась и собиралась вновь. "Он принял дар. Он стал больше, чем был. Ты тоже можешь. Тебе лишь нужно сказать 'да'."
"И стать очередным монстром?" процедил Риддик сквозь зубы, не желая вступать в диалог с видением, но не сумев сдержаться.
Рой издал звук, напоминающий смех тысяч крошечных глоток.
"Монстры это всего лишь создания, не понятые своими жертвами. Для добычи каждый хищник монстр. Но для самого себя он совершенство."
Фигура начала распадаться, отдельные насекомые разлетались в разные стороны, но голос продолжал звучать.
"Ты уже давно не человек, Риддик. Ты просто ещё не принял это."
Последние насекомые растворились в воздухе, и видение исчезло. Риддик моргнул несколько раз, стряхивая остатки галлюцинации. Его сердце билось ровно, дыхание было контролируемым. Он давно научился не поддаваться страху или замешательству от подобных явлений.
И всё же... слова роя эхом отдавались в его сознании. Что значило "принять дар"? Что понял Хищник, чего не понимал он сам?
Впереди, за деформированными деревьями, виднелся просвет выход из леса к каменистому плато, где Риддик устроил одно из своих убежищ. Он ускорил шаг, желая поскорее покинуть искажённый лес и его нашёптывающие видения.
Но мысль не отпускала его. Он наблюдал за Хищником достаточно долго, чтобы заметить, как тот изменился. Не просто адаптировался трансформировался. Стал... иным.
И при этом остался самим собой, сохранил свою суть, свою идентичность как охотника.
Может быть, в этом и был ключ к выживанию на этой планете? Не противостоять изменениям, а направлять их? Не бороться с трансформацией, а контролировать её?
Риддик вышел на открытое пространство, и холодный ветер, наполненный металлическим привкусом, ударил ему в лицо. Он поднял голову к небу, где сквозь вечный полумрак проглядывали звёзды искажённые, словно видимые сквозь треснувшее стекло.
Где-то там, среди этих звёзд, были миры, где жизнь текла по своим нормальным законам. Где реальность не искажалась под влиянием древних артефактов. Где существа не трансформировались в кошмарные гибриды плоти и металла.
Но Риддик был здесь. И Хищник был здесь. И нечто, запертое в глубинах Ишимуры, тоже было здесь, ожидая своего часа.
Апокалипсис приближался. Риддик чувствовал это каждой клеткой своего тела. И перед лицом конца у него оставалась только одна цель, которая имела смысл доказать, что он на вершине пищевой цепи. Хотя бы на мгновение, прежде чем мир погрузится в окончательный хаос.
Битва с Хищником. Последний танец двух существ, балансирующих на грани человечности и чего-то иного.
Глава 5. Колыбель скорби.
Восходящее солнце окрасило небо в болезненный пурпур, обозначив на горизонте силуэт странной конструкции. Поначалу Риддик принял её за причудливую скальную формацию, очередной каприз искажённой природы планеты. Но по мере приближения структура обретала отчётливые геометрические формы.
Это невозможно, пробормотал он, замерев на краю скалистого выступа.
В долине перед ним раскинулся комплекс сооружений, чья архитектура не принадлежала ни одной известной ему цивилизации. Массивные колонны из чёрного, словно обсидиан, материала поддерживали полуобрушенные арки. Пирамидальные структуры, полупогружённые в почву, рассекали пространство острыми углами. Меж строений пролегали широкие проспекты, вымощенные шестиугольными плитами с глубоко врезанными символами.
Риддик прищурился. Планета, казалось, была абсолютно непригодна для развития разумной жизни. Её атмосфера, почва, флора и фауна всё свидетельствовало о том, что даже до падения Ишимуры и влияния Обелиска здесь не могло существовать цивилизации. Или могло?
Он спустился в долину, все чувства обострены до предела. Каждый шаг по древним плитам отдавался глухим эхом. Руины не были мертвы они жили своей странной, искажённой жизнью. Микроскопические организмы, похожие на светящийся лишайник, покрывали стены строений. Там, где их концентрация была особенно высока, камень словно дышал, едва заметно пульсируя.
У подножия ближайшей пирамиды он обнаружил вход треугольный проём, края которого были украшены барельефами, изображающими странные, вытянутые фигуры с непропорционально большими головами. Риддик провёл пальцами по одному из изображений. Камень под его прикосновением был тёплым, почти живым.
Внутри пирамиды воздух был плотным, насыщенным странным запахом сочетанием озона, металла и чего-то органического, разлагающегося. Его модифицированные глаза без труда адаптировались к полумраку, выхватывая детали интерьера: колонны, покрытые замысловатыми письменами, барельефы, изображающие какие-то ритуальные сцены, и странные ниши в стенах, где некогда, возможно, хранились артефакты.