От мадам Мадлен Вионне, понял он, у Фриды такие наряды есть. Она, наверное, европейка, музыка закончилась. Оркестр сразу заиграл следующую мелодию.
Ты куда? озабоченно спросил Хорхе. Ривера чуть пошатывался, но, учитывая четвертую бутылку текилы, держался достойно.
Здоровый он человек, завистливо подумал журналист, впрочем, он говорил: «Муралист работает, как в цехе, на фабрике. Технология фресок со времен Рафаэля не изменилась. Я по десять часов в день провожу на лесах».
Танцевать, бросил через плечо Ривера. Он пошел к столику, где женщина подняла бокал с шампанским. Заиграли Por Una Cabeza сеньора Карлоса Гарделя, погибшего в прошлом году, в авиакатастрофе.
Позвольте мне, мадам, сказал он по-французски, доставая бутылку из ведерка: «Позвольте пригласить вас на танец. И позвольте заказать еще одну, Ривера оценивающе посмотрел на шампанское, эта заканчивается».
У нее были серые, огромные, дымные глаза, и длинные, черные ресницы. Пахло от женщины сладко, волнующе, жасмином. На пальце блестело золотое, обручальное кольцо и еще одно, с небольшим алмазом. «Отлично, подумал Ривера, замужние сами не заинтересованы в огласке».
Не слишком ли много позволений? черная, изящная бровь поднялась вверх. Она говорила по-испански. У нее был низкий, немного хриплый голос и акцент портеньо. За танцем она рассказала Ривере, что приехала в Мехико действительно, из Буэнос-Айреса.
Сеньора Ана улыбнулась, следуя за Риверой:
Мой муж остался на побережье. У него дела, коммерческие. Мы здесь проездом, собираемся в Париж и на Лазурный берег. Моя семья живет в Аргентине с прошлого века, но я не терплю нашу зиму, и стараюсь проводить сезон на севере. Здесь теплее, губы приоткрылись. Ривера увидел белые, острые зубы:
Теплее, сеньор Диего, томно протянула сеньора Ана. Откинувшись в его руках, выгнув красивую спину, она достала изящной головой почти до пола. За столиками зааплодировали, Ривера прижал ее к себе. Ловко развернувшись, женщина продолжила танцевать.
Он забыл, что пришел сюда с журналистом. Сеньора Ана пригласила его за столик:
Я не люблю проводить время на складах или в порту. Муж занимается
бизнесом, я решила развлечься, он щелкнул перламутровой зажигалкой от Ронсона. Сеньора Ана прикурила:
Я первый раз в Мехико, сеньор Диего, но много слышала о вашем городе. Пока что, женщина лукаво улыбнулась, столица оправдывает мои ожидания, Ривера подумал, что ей чуть за тридцать, не больше. Одна, тонкая морщинка, пересекала высокий лоб. Стряхнув пепел, сеньора сняла длинными пальцами с губ крошки табака. Ногти у нее тоже были длинные, острые, ухоженные, накрашенные новинкой, алым лаком. Ривера вспомнил корриду, лужи крови, дымящиеся на песке, и точные, изящные движения матадора.
Она танцует, понял Ривера, словно матадор, работающий с быком. Сначала подчиняется, делает вид, что бык победил, а потом, исподтишка, наносит решающий удар. Бык умирает счастливым, уверенным в своем превосходстве. Господи, кажется и я
Сначала, он думал пригласить ее на корриду, но усмехнулся: «Как будто она не видела боя быков, в Аргентине». Женщина представилась сеньорой Аной Рихтер. И она, и ее муж, надежно, по словам сеньоры Аны, засевший в порту Веракрус, и не собирающийся посещать Мехико, происходили из семей немецких эмигрантов.
Мы швейцарские немцы, рассмеялась сеньора Ана, однако, я никогда не была в Европе. Мы хотим увидеть Олимпиаду, она загибала красивые пальцы, Альпы, Париж, и остаться до бархатного сезона на Лазурном берегу. Муж встречается с деловыми партнерами, а я собираюсь ходить на примерки, и посещать музеи, сеньора Рихтер любила живопись. Ривера надеялся, что женщина слышала о нем. Его ожидания оправдались. Сеньора Ана ахнула:
Боже, не могу поверить. Я читала, в Буэнос-Айресе, о скандале с вашей фреской, она положила прохладную, нежную руку на пальцы Риверы:
Какой позор, сеньор Диего. Художник должен быть свободным в творчестве, Ривера заставил себя не закрывать глаза, не выдыхать, так это было хорошо.
У нее сильные пальцы, понял Ривера, мягкие, но сильные, он, искоса взглянул на узкие бедра, на тонкую талию, на почти незаметную под шелком платья, маленькую грудь:
Сейчас в моде формы, но мне такие фигуры больше нравятся. Она должна хорошо носить мужскую одежду, Ривера предложил:
Я делаю эскизы к будущей фреске. Хотите мне позировать, сеньора Ана? легко покраснев, женщина кивнула. Ривера заказал шампанское, и деревенский кофе, в глиняных горшочках, с корицей и тростниковым сахаром. Сеньора Ана ела фрукты, и наполненные сладким кремом рогалики. Она рассказывала Ривере о Буэнос-Айресе, о семейной эстансии, на западе, у подножия Анд, о ложе в опере и особняке на океанском побережье. Она остановилась в «Эксельсиоре», на Пасео де ла Реформа.
Ривера хмыкнул: «Самый дорогой отель в городе. Когда построят Мажестик, на площади Конституции, они будут соревноваться, но пока у Эксельсиора соперников нет».
Ривера научил ее пить «бандеру». Он поставил перед женщиной три стаканчика, с текилой, соком лайма и сангритой.