Нелли Шульман Вельяминовы. Начало пути
Книга первая
Пролог Москва, февраль 1548 года
К Покрову она немного отошла, и даже проехала с мужем по московским церквям, щедро раздавая подаяние во спасение души. Федор боялся смотреть ей в глаза они мертвенным блеском горели на исхудавшем лице, с резко выдающимися скулами прабабка Аграфены была крестившейся ордынской княжной, и сухим ртом. Дома, с мужем, она все больше молчала или звала себе в покои их младшего сына Матвея из тех десяти живых сыновей и дочерей, что принесла Аграфена, до юности дожили только двое.
Старший сын, инок Вассиан, принял постриг три года назад, достигнув семнадцати лет. Он родился калекой с заметным горбом, и беспомощной, короткой левой ногой. Однако мальчиком рос чрезвычайно разумным, и Федор с Аграфеной поняли, что нет для него иного пути, нежели мантия монаха. Приняв постриг, Вассиан мог остаться в Москве или спасаться у Троицы, однако он выбрал трудный путь нести свет православия зырянам, и вот уже второй год монашествовал в Чердынском Богословском монастыре на реке Колве, в Пермском крае.
Федор вспомнил, что тогда Аграфена дала обет буде Богородица смилостивится над ними, и дарует им здорового сына, она проползет на коленях по всем московским церквям, прославляя Ее милость и величие.
Матвею было полгода, когда осенью, в развезенной колесами возков и телег жирной московской грязи, его мать ползла от паперти к паперти, заливаясь слезами благодарности мальчик рос крепким и красивым, и Аграфене наконец-то подумалось, что и она, после всей череды выкидышей и мертвых младенцев, сможет принести мужу сыновей.
Однако и после Матвея все пошло по-старому, и Аграфена все больше и больше замыкалась в себе, шептала молитвы, постилась, покупала у ворожей таинственные амулеты, а у странствующих монахов ладанки и святую воду.
А сейчас, после Рождества, когда она выстояла длинную службу в продуваемом злыми январскими ветрами, сыром Успенском соборе, Аграфена совсем слегла. У нее началась лихорадка, и она в беспамятстве все шевелила губами то ли молилась, то ли просто искала глотнуть воздуха.
Федор стоял рядом с ее ложем, смотря на совсем девичью, худенькую фигуру жены, и вспоминал, как венчали их у Федора Стратилата в Коломенском тридцать лет назад.
Аграфене было четырнадцать, а ему восемнадцать, и был он, Федор Вельяминов, влюблен в свою нареченную, еще с той поры как увидел ее двенадцатилетней девочкой на крестинах у каких-то своих сродственников.
Она была вся золотоволосая, сияющая, с горячими карими глазами, маленькая, бойкая, острая на язык Федор, высокий и крепкий, даже какой-то неповоротливый, казался себе великаном по сравнению с ней. Он был молчун и стеснялся ее, но по какой-то неведомой ему до поры причине, она ответила согласием засланным сватам, и их повенчали на Красную Горку, в прозрачное, теплое, полное запахом черемухи утро.
И ночь была такой же жаркой, напоенной ароматами цветения трав, с новой луной, в свете которой кожа Аграфены отливала чистым жемчугом, а распущенные волосы, закрывавшие ее до бедер, казались отлитыми из сияющего золота.
Они распахнули окно опочивальни,