Три дня спустя к нам прибыл граф. Высокий и стройный, с лоснящимися от помады золотистыми, точно кокон шелкопряда, густыми кудрями; такого же цвета изящно завитые усики; чуть выпуклые глаза неприятного бледно-зеленого цвета. Громадный чемодан его изрядно напугал маму, которая решила, что гость вознамерился жить у нас все лето. Однако мы вскоре выяснили, что граф, воздавая должное своей привлекательной в чем он не сомневался внешности, почитал необходимым менять костюмы раз восемь в день. Его платье было таким элегантным, пошито искусным портным из такого изысканного материала, что Марго не знала то ли завидовать гардеробу графа, то ли презирать его изнеженность. Кроме ярко выраженной самовлюбленности, граф был наделен и другими антипатичными чертами. Его духи обладали таким сильным запахом, что он тотчас наполнял всю комнату, куда входил наш гость, а диванные подушки, к которым граф прислонялся, и стулья, на которых он сидел, воняли и несколько дней спустя. Английским языком он владел не вполне, что не мешало ему пускаться в рассуждения о любом предмете с коробившим всех нас язвительным догматизмом. Его философию, если это слово уместно, можно было свести к одной фразе: «У нас во Франции лучше», изрекаемой им по всякому поводу. И он проявлял столь интенсивный, чисто галльский интерес к съедобности всего, встречавшегося на его пути, что было бы вполне простительно посчитать нашего гостя реинкарнацией козы.
На беду он явился как раз к ленчу и под конец трапезы без особого напряжения сумел восстановить против себя всех, включая наших псов. За каких-нибудь два часа после прибытия, притом не отдавая себе в этом отчета, разозлить пятерых столь разных по нраву людей своего рода подвиг. Отведав за ленчем воздушное суфле с нежно-розовым мясом свежих креветок, он заявил, что сразу видно: мамин повар не француз. Услышав, что мама и есть наш повар, граф нисколько не смутился, а только сказал, что она должна быть рада его приезду, так как он сможет дать ей кое-какие наставления в кулинарном искусстве. Мама онемела от ярости, а этот наглец уже перенес свое внимание на Ларри, коего соизволил осведомить, что одна лишь Франция может похвастаться хорошими писателями. В ответ на упоминание Шекспира он только пожал плечами и молвил: «Этот маленький позер» Лесли он сообщил, что всякий, увлекающийся охотой, одержим преступными инстинктами, и, уж во всяком случае, хорошо известно, что Франция производит самые лучшие в мире ружья, шпаги и прочие виды оружия. Марго услышала от него, что обязанность женщины нравиться мужчинам, в частности не быть прожорливой и не есть слишком много такого, что портит фигуру. Поскольку Марго как раз в эту пору страдала некоторой полнотой и соблюдала строгую диету, она отнюдь не благосклонно восприняла эту информацию. Мое презрение он заслужил, обозвав наших собак «деревенскими дворняжками» и противопоставив им несравненные достоинства своих ньюфаундлендов, сеттеров, легавых и спаниелей разумеется, французской породы. К тому же граф был озадачен, зачем я держу столько несъедобного зверья. «Во Франции, заявил он, мы только стреляем такую живность».
Надо ли удивляться, что после ленча, когда он поднялся наверх переодеться,
наше семейство клокотало, точно вулкан накануне извержения. Лишь золотое правило мамы не оскорблять гостя в первый день сдерживало нас. О состоянии наших нервов можно судить по тому, что, вздумай кто-нибудь насвистывать «Марсельезу», мы тотчас растерзали бы его.
Видишь теперь, укоризненно обратилась мама к Ларри, что получается, когда позволяешь незнакомым людям направлять к тебе в гости незнакомых людей. Этот человек невыносим!
Ну не так уж он плох, произнес Ларри, не очень убедительно пытаясь оспорить мнение, с которым был совершенно согласен. Кое-что из его замечаний было обосновано.
Что именно? грозно осведомилась мама.
Да, что? дрожащим голосом спросила Марго.
Ну-у, неуверенно начал Ларри, мне кажется, суфле получилось несколько жирноватое, и Марго в самом деле что-то округляется.
Скотина! крикнула Марго, заливаясь слезами.
Нет, Ларри, это уже чересчур, сказала мама. Я не представляю себе, как мы сможем целую неделю выносить присутствие этого твоего этого надушенного ресторанного танцора.
Не забудь, что мне тоже надо как-то с ним ладить, недовольно заметил Ларри.
Так на то он и твой друг, ответила мама. То есть друг твоего друга в общем, так или иначе он твой, и от тебя зависит, чтобы он возможно меньше нам докучал.
Иначе я всажу ему в зад заряд дроби, пригрозил Лесли, этому маленькому вонючему
Лесли, вмешалась мама, остановись.
А если он такой и есть, упрямо отчеканил Лесли.
Знаю, милый, согласилась мама, но все равно не следует выражаться.
Ладно, сказал Ларри, я попробую. Только не кори меня, если он явится на кухню, чтобы преподать тебе урок кулинарии.
Предупреждаю, произнесла мама с вызовом в голосе, если этот человек появится в моей кухне, я уйду уйду из дома. Уйду и
Сделаешься отшельником? предположил Ларри.
Нет, уйду и поселюсь в гостинице, пока он не уедет, прибегла мама к своей излюбленной угрозе. И на этот раз я и впрямь это сделаю.