Понурясь, к Ковалеву подошел Суханов.
Товарищ командир...
Ковалев не дослушал и широким жестом указал на катер:
Прошу... И обернулся к сыну: Ты все уяснил, Всеволод?
Так точно.
Поцелуй мать за меня и скажи, что мы ее любим.
Ковалев ступил на борт катера, лейтенант рявкнул:«Смирно!» «Вольно», сказал в ответ Ковалев, крючковые заняли свои места один на носу, другой на корме; катер легонько скользнул от стенки замечание старшине пошло впрок, и Ковалев одобрительно хмыкнул и указал Суханову глазами на салон: прошу.
Оставаться с глазу на глаз с командиром Суханову не то чтобы не хотелось, а просто было по-человечески страшновато, и он, словно молодой козленок, боднул головой:
Позвольте, я уж здесь постою.
Воля ваша, сказал Ковалев и прошел в салон.
«Может, еще и пронесет, а? с надеждой опросил себя Суханов. А вдруг пронесет? Он понюхал кустик полыни запах был горький и тревожный. Но я же не сказал ей самого главного... ужаснулся Суханов. Я не сказал ей...»
Первым на борту Суханову попался Ветошкин, кажется поджидавший его. Он видел, что Суханов прибыл вместе с командиром, и глаза у него, что называется, стали квадратными. Ветошкин спустился с Сухановым в каюту, только там спросил, испуганно косясь на дверь:
Застукали? Ну, дела...
Ковалев сперва поставил фотографию на полочку, чтобы не каждый входящий мог заметить ее, а потом, сердясь на себя: «Что же, я их должен стесняться?» поставил ее на стол перед собою. Он разложил все по шкафам и полочкам, всю парфюмерию отнес в ванную, только после этого вызвал рассыльного и приказал разыскать замполита, старпома и командира БЧ-5, который по техническим вопросам не подчинялся старпому, к тому же Ковалеву хотелось еще раз услышать от самого Ведерникова
о готовности главных и вспомогательных механизмов и гребных валов к походу. Он уже было вызвал вестового, чтобы тот принес чаю покрепче вопросов накопилось много, и сидение предстояло долгое, но тут же передумал: «Все, голуби, домашняя житуха закончилась, начинается настоящая служба. Ковалев потянул носом воздух и засмеялся: тут, в каюте, еще пахло свежим бельем и одеколоном, и запахи эти были почти домашние. А все-таки по стакану свежего чайку не помешает. Посидим в последний раз по-домашнему». Он нажал кнопку, и тотчас появился вестовой, сияя новой форменкой и белыми холщовыми штанами.
Что у вас за вид? брезгливо спросил Ковалев, оглядывая вестового. И куда это вы вырядились?
Постирал все к походу, товарищ командир.
Приведите себя в порядок, принесите четыре прибора, печенье и чай.
Есть, поспешно сказал вестовой, у которого и чай еще не был заварен, и теперь вот еще надо было смотаться в кубрик и переодеться в синюю робу во время авральных работ командир не терпел на корабле праздности.
Улыбаясь как всегда, первым появился Сокольников он жил по соседству.
Так и сияешь весь. Неужто все выклянчил?
Фирма веники не вяжет... Все уже на борту. Завтра проведем партийные и комсомольские собрания. Тебя прошу выступить в седьмой боевой части, чтобы особо с акустиками поговорить.
Добро, скупо сказал Ковалев.
Вторым пришел Бруснецов, этот прямо от двери, приняв стойку «смирно», доложил:
Товарищ командир, корабль практически к походу готов.
Проходи за стол желанным гостем будешь. А что-то я не вижу нашего механика?
Побежал в каюту переодеваться.
Ведерникова ждали минут пять, он успел за это время и побриться, и лицо сполоснуть, и надеть свежую рубашку с галстуком; только войдя в салон командира, начал прятать руки они у него давно уже не отмывались от металла и машинного масла, как у мастерового, бочком прошел к столу, пробормотав: «Прошу разрешения». Среди присутствующих он был самый молодой, но дело свое знал туго, и Ковалев чувствовал себя за ним как за каменной стеной.
Начальство не опаздывает, а задерживается, словно бы для себя, заметил Бруснецов.
Ведерников растерянно поморгал, не зная, как лучше поступить: пропустить ли замечание старпома мимо ушей или все-таки отпарировать, и не удержался, буркнув:
Не в прогарном же кителе было появляться.
Что с главными и вспомогательными механизмами, что с валами? спросил Ковалев, не обратив внимания на их реплики.
Можно выходить хоть сегодня.
Сегодня подождем, а завтра вытянемся на внешний рейд. «Добро» от командующего есть. Ковалев резко повернулся к Бруснецову: Кстати, кто отпускал Суханова на берег?
Бруснецов недоуменно пожал плечами, и Сокольников тоже промолчал, успев только подумать: «Вот тебе и нет личных дел на берегу!»
Та-ак, значит, никто. Ну, хорошо. А что мы вообще о нем думаем? спросил он Бруснецова.
Бруснецов непритворно вздохнул:
По частям он весь, словно в разобранном виде.
Может, оставим на берегу, и дело с концом? А себе возьмем акустика с «Полтавы» или с «Азова». Флагман пойдет навстречу. И время еще есть. Ну а твое мнение? спросил он у Сокольникова.
Ведерников перевел взгляд с одного на другого, подумав: «Суханов это, конечно, прекрасно, но я-то при чем тут?»
Сокольников ответил не сразу, поводил пальцем по столешнице, как бы взвешивая все, что должно было сохранить Суханова на корабле и что могло увести его на берег.