Вы что-то сказали, товарищ лейтенант? спросил Рогов.
Нет... Я только подумал, что как быстро летит время.
Ну да, быстро, позволил себе не согласиться с ним Рогов. Сколько уже сидим, а только час прошел.
Ветошкин вернулся с Козлюком. Тот держал ружье наперевес, как охотник, и весьма деловито и устало, словно врач больного, спросил:
Где?
Ему указали на угол.
Понятно, сказал Козлюк. Я могу сесть к столу?
Суханов молча кивнул ему головой.
Па-апрошу на меня не обращать внимания, потребовал Козлюк, устраиваясь на стуле. В угол не глядеть и вообще не оборачиваться. Ваше дело заниматься своим делом, мое дело заниматься своим. Он положил ружье себе на колени и, сочтя, видимо, что не совсем еще выговорился, сказал как бы между прочим: А собачонка... та самая, ловцовская, выходит... умела ларисок ловить?
Вроде бы нет, а только лариски при ней не баловались.
Понятно, сказал Козлюк и надолго замолчал.
Суханов опять посмотрел на часы прошло еще десять минут. «Нет, подумал он грустно, никакой сегодня лодки мы явно не законтачим. И завтра не законтачим... И послезавтра. До чего ж я несчастливый человек! Ну почему так плохо все устроено: одним везет, другим не везет? Почему? Ну почему на самом деле?»
За спиной у него хлопнуло, как будто ударили палкой в переборку, и на палубу словно бы шмякнулся кусок сырого мяса.
Все, сказал Козлюк тоном старого фокусника, исполнившего свой коронный трюк. Бобик сдох. Гоните монеты.
Козлюк угодил лариске прямо в глаз, видимо, когда-то белковал.
Это вам за собачку. Засвидетельствуйте мое почтение Ловцову.
Козлюк вскинул ружье за плечо и усталой развалочкой старого моремана, много потрудившегося и исполнившего свой печальный долг, вышел из поста.
Мичман, брезгливо кривя губы, сказал Суханов, да прикажите же наконец убрать эту падаль. Она и так вдосталь попортила нам нервы.
Это верно, что нам на смену вышли «Полтава» с «Азовом»? спросил Сокольников Ковалева, когда они остались вдвоем на открытом крыле.
Не вышли, но выйдут. Предположительно в следующий четверг.
Можно рассчитывать, что в конце января вернемся в базу?
Ковалев неопределенно поднял брови.
Ты уже не говоришь домой?
А какой у меня, бродяги, дом? Моя комнатенка, наверное, пропылилась, как египетская пирамида, в которую еще не забирались грабители по той прозаической причине, что там нечего грабить.
Зазуммерил радиотелефон, Ковалев быстро прошел в рубку, взял микрофон.
Товарищ командир, послышался сквозь шум и треск разрядов изменившийся голос Зазвонова, есть цель. Предполагаю, лодка... Достоверно лодка. Шумо-пеленги двести десять градусов. Дистанция ... километров.
Вертолет, подтвердите контакт, еще не веря удаче, стараясь быть бесстрастным, попросил Ковалев.
Контакт подтверждаю. Данные на автомате. Курс подводной лодки сто восемьдесят... Раздел...
Поддерживайте контакт. Молодцы, летчики! Ковалев повернулся к вахтенному офицеру: Передайте параметры в акустический пост. Самый полный вперед... Боевая тревога.
Вахтенный офицер почти автоматически нажал рычаг колоколов громкого боя они забились во всех помещениях, коридорах и на боевых постах, внятно произнес: «Боевая тревога» и только тогда в недоумении переглянулся с Сокольниковым, и Сокольников, пользуясь правом иногда задавать вопросы командиру, осторожно спросил:
Ты не оговорился? Самый полный?
«Не-ет, подумал Ковалев, ни черта ты не понял, комиссар. Я не ошибся. Теперь-то, комиссар, уж я не ошибусь!» С того самого мгновения, когда Зазвонов передал, что вступил в контакт и перевел станцию в автоматический режим, Ковалев ощутил, что как бы дальше ни повела себя лодка и как бы он сам себя ни повел, то главное, ради которого он промаячил тут на мостике многие бессонные ночи и долгие, тягучие дни, свершилось. Он внезапно почувствовал себя охотником, выследившим зверя, и был тот охотник, как все охотники, азартный, расчетливый и немного счастливый.
Ах, комиссар! сказал он Сокольникову. Да ведь лодка сейчас не слышит вертолета. Нас тем более. И идет она, голубушка, прямо к нам в капкан. Ату ее, комиссар, ату!
Ох, не сорвись, командир, в тон ему отозвался Сокольников.
Нет, комиссар, теперь не сорвусь. БИП, ходовой. Доложите обстановку.
Ходовой, БИП. Лодка пошла зигзаг. Скорость девять узлов. Дистанция...
Может, поторопим? спросил Сокольников, тоже почувствовав, что начал азартничать.
Нет, резко сказал Ковалев. Суханов еще не вступил в контакт. Одним вертолетом нам долго ее не удержать.
Прошло минуты три, как вертолет вступил в контакт с лодкой, а пост все еще не слышал ее. Суханов понимал, что командир ждет его доклада, чтобы приступить к решительным действиям, и тем не менее почти умолял себя: «Не спеши, голубчик. Не спеши, родной. Не торопись, дрянь ты этакая» Он увидел на экране и услышал эхо-сигнал одновременно, заметил, как дрогнуло лицо у Ветошкина и сузились глаза, а нос начал хищно раздуваться, словно бы весь Ветошкин примеривался к прыжку.
Докладывайте, товарищ лейтенант, счастливым шепотом начал поторапливать он Суханова. Докладывайте же...
Есть цель, товарищ командир. Пеленг... Дистанция...