О! сказал Суханов. Да у нас тут целое чаепитие в Мытищах.
Рогов видимо, он был создателем этого необычного натюрморта сказал, обращаясь прежде всего к Суханову:
Помянем чайком, товарищ лейтенант. Старики велели поминать. И друга проводим, чтоб вспоминал нас почаще и возвращался поскорее.
Мужики, сказал Суханов, садясь на свое лейтенантское место. Давайте пообещаем Ловцову, что мы обязательно законтачим лодку. Пусть он правит тризну, не обращая на нас внимания, и пусть поскорее возвращается на «Гангут».
Спасибо, товарищ лейтенант, промолвил Ловцов, вставая, как это и полагалось бы сделать в настоящем застолье. И вам, ребята, спасибо. Может, я чего и не так скажу, только я ведь тех слов не знаю, какие принято
говорить в таких случаях. Когда отец утонул, так я тогда мал был. Даже не плакал, не знал, что надо плакать.
А ты теперь поплачь, сказал Рогов. Поплачь, мы не осудим.
Ловцов вздохнул:
Нет, мужики, не могу. На корабле не буду. Поплачу на могилке, если, конечно, слезы останутся, а то, может, все в себя уйдут, как тогда у мамы. Она ведь тоже не плакала на отцовской могиле, хотя и жалела его сильно. И, обращаясь уже только к Суханову, попросил: Назначьте временно на мое место Рогова, товарищ лейтенант. Он хоть и поворчит иногда на Силакова чего такое, так это не со зла. Я его знаю.
Не посоветовавшись с Ветошкиным, Суханову не хотелось ничего обещать Ловцову Ветошкин все еще тяготел над ним, как дядька Савельич, и был явно обижен, что Суханов на свой страх и риск отпустил Ловцова на похороны матери, но он понял, что моряки были хорошо осведомлены и Ловцов не зря завел разговор об этом в отсутствие Ветошкина, как бы предложив Суханову обрести наконец-то все права и обязанности командира группы. Суханов только минуту поколебался, впрочем, эти колебания со стороны можно было принять и за раздумья.
Ну-к что ж, я не против Рогова. Только ты, Рогов, смотри, ребят обижать не смей. Так и порешим: если обидишь кого, считай, что обидел меня.
Да нешто я... сказал польщенный Рогов.
Суханов глянул на часы.
Все, братцы-товарищи, пора и на вахту. Ловцов может быть сегодня свободен.
Позвольте мне тоже заступить. На танкере за все отосплюсь, а тут вдруг мне повезет.
Они грустно задумались рассчитывать в их деле на удачу было бы все равно что гадать на кофейной гуще: себя обмануть можно, супостата не проведешь, но чем черт не шутит, говаривали, бывало.
Суханов не сказал Ветошкину, что решил назначить командиром отделения на время отсутствия Ловцова старшего матроса Рогова он все еще, даже не признаваясь себе, словно бы побаивался своего делового и хозяйственного мичмана, через руки которого за долгие годы прошел добрый десяток желторотых лейтенантов.
А ты что? встретил Ветошкин в посту Ловцова наигранно-веселым голосом. Иди отдыхай, ты уже в отпуске числишься.
Мне теперь не уснуть.
Тогда вообще оставайся с нами, уже серьезно сказал Ветошкин. А вернемся в базу съездишь на могилку.
Ловцов молча сел на свое место за «пианино» и надел наушники.
Мичман, не мутите воду.
Я никого не мучию, товарищ лейтенант, словно бы даже обиделся Ветошкин, хотя глаза его затаенно-озорно поблескивали. Нам трудно будет без него, ему трудно без нас, а останется и сразу все придет в норму. А командир, Ветошкин неопределенно махнул рукой, поймет нас.
Командир, может, поймет, глухо сказал Суханов. Я не понимаю вас. Идите мойтесь, пока вода есть в магистралях. На танкере, говорят, для нас сауну нагрели. Попытайте счастья у старпома может, отпустит.
Попытаемся, опять неопределенно сказал Ветошкин.
Суханов не сомневался, что старпом отпустит Ветошкина не то что на танкер в сауну, а и к самому черту на кулички как-никак, а старая дружба не ржавеет. Суханов даже словно бы обрадовался, что Ветошкин может надолго застрять на танкере и не станет висеть над душой. Сказать, что Ветошкин уже мешал ему, Суханов не мог, но чувство соперничества, как будто они были не командир с подчиненным, а партнеры, мало-помалу уже начинало тяготить Суханова. Такое примерно чувство появлялось раньше у подростков, когда они уже вырастали из одних штанов, а другие приобретались им на вырост и в результате получалось, что все вроде бы есть, а вроде бы ничего уже и нет.
Вахта шла спокойно, время покатилось к рассвету, и на палубу, наверное, уже пала последняя ночная мгла, самая тревожная и томительная, когда ночь начинала ощущаться плечами, словно бы тяжесть.
Суханов отошел к столу под веками катались горошины, и клонило ко сну, глянул на часы: до смены оставалось еще минут сорок; раскрыл журнал, приготовясь писать, но ручки на месте не оказалось. Он поискал ее глазами, чертыхнулся по адресу Ветошкина, который, кажется, прихватил ее с собой, машинально сунув в карман, и, почувствовав неладное, быстро обернулся.
Товарищ лейтенант! доложил Ловцов. Цель номер один надводный корабль. Пеленг... Дистанция...
Классифицируйте цель.
Цель номер один фрегат. Цель номер два крейсер. Цель номер...
Приволоклись, сказал Суханов. БИП, акустики. Цель номер...
Понятно, Суханов. Ваша классификация совпадает с классификацией радиометристов. Продолжайте наблюдать цель. Сейчас командир утвердит порядок, и мы вам его сообщим... В БИПе недолго помолчали. Суханов, целью номер один командир утвердил авианосец,