Нала, запускай разморозку! Немедленно!
Врач молчала несколько долгих секунд.
Хорошо, сказала она, наконец, и поправила несуществующие очки (коррекцию зрения ей сделали перед самым вылетом, нервный жест до сих пор иногда возвращался). Протокол я запущу. Но отказавший электромагнит это косяк Астер. Пусть она и стоит у криокапсулы с транквилизатором наготове, как в сопроводиловке указано. Я на такое не подписывалась.
Справедливо, отозвалась инженер. Коммуникатор снабдил эту фразу неразборчивым шумом то ли кашлем, то ли смешком. Приготовь шприц, я сейчас зайду в медблок.
Отключив коммуникатор, Астер убедилась в том, что процесс разморозки запущен, ещё раз осмотрела идеально ровное, без единого дефекта, стекло криокапсулы и отбила ногтями по его поверхности быструю дробь, складывавшуюся в двоичный код, вполне понятный для её робота, но ничего не значащий ни для какого внешнего наблюдателя. Амок нанёс единственный, идеально рассчитанный удар в нужном месте и с нужной силой. Трещина застывшей молнией распорола крышку.
Дай анализ, уже голосом обратилась инженер к Амоку.
Робот педантично просканировал криокапсулу и сообщил:
Нарушение целостности кожуха. Нарушение работоспособности редуктора интубационной трубки.
А с редуктором уже что не так? нахмурилась Астер.
Нарушение работоспособности, упрямо отрапортовал робот.
Покажи, хотя бы, где он расположен.
Амок подсветил нужный узел. Инженер сняла защитную крышку и, покопавшись в механизме пару минут, с удивлением сообщила своему механическому собеседнику:
Представляешь? Тут нарочно кто-то зацепление заклинил. Наглухо.
Не представляю. У меня отсутствует воображение, сказал робот, никак не интонируя.
Да-да, я помню, отмахнулась Астер. Но ты сам видишь, пока некогда с этим работать.
Робот просвистел длинную тираду о ценности человеческой жизни. В двоичном коде.
После непродолжительной борьбы, фоном которой служил монолог Рейвза, Джегг потонул в череде кошмаров, из которых уже не надеялся когда-нибудь выбраться. С каждым
эпизодом он погружался всё глубже в Тёмные Века, и даже дальше во времена мрачного Средневековья Старого Дома. Его растягивали на дыбе, сдирали кожу, загоняли иголки под ногти. Первое время он ещё помнил за что. Потом это утратило всякое значение. Пытки, физические и нравственные, перетекали из одной в другую, никогда не повторяясь и не прекращаясь ни на мгновение.
Всё тело ломило и сводило судорогами, но даже поменять позу было невозможно руки, ноги, грудь и шею что-то жёстко удерживало. Джегг попытался вырваться, но ничего не вышло только боль обострилась. Пространство вокруг обратилось в вязкий студень. Дышать сделалось очень тяжело. Он, кажется, ослеп или просто был не в состоянии открыть глаза. Снова попытался освободиться несмотря на тщетность попыток, это давало ощущение живого физического тела, а в его ситуации и это уже немало. Всё снова походило на ещё один кошмар, пока не раздался адский скрежет и вдоль его предплечья скользнула чья-то ладонь, тонкие пальцы сплелись в замок с его собственными. Он ощущал биение чужой жизни как тонкую золотистую нить и вцепился в неё, что было сил, с отчаянием утопающего.
Раздался приглушённый крик. Женский. Это женщина И, кажется, он причиняет ей боль. Джегг попытался немного ослабить хватку. Это было мучительно тяжело.
Если ты слышишь и понимаешь, что я говорю, отпусти мою руку.
Нет, дорогая, о чём ты? Отпустить тебя? Это невозможно.
Но теперь она замолчала. А ему жизненно необходимо ещё раз услышать человеческий голос.
Один за другим Джегг разжал пальцы. Ему казалось, что он двигает горы.
Хорошо. Ты находишься в криокапсуле. Повреждён механизм извлечения интубационной трубки, поэтому я приостановила программу.
Несмотря на то, что он её больше не держал, их запястья всё ещё соприкасались. И Джегг был бесконечно благодарен за это незнакомке, чьим звуком голоса он некоторое время наслаждался как музыкой, не слишком вслушиваясь в смысл слов.
Можно было бы обойтись и без него, но наш врач считает, если достать трубку без редуктора, это повредит тебе гортань и голосовые связки.
Его пальцы принялись исследовать её руку почти без его сознательного участия. Такая маленькая почти детская ладошка покорно свернулась внутри его собственной. Джегг слушал спокойный, уверенный женский голос и её же бешено бьющийся, как пойманная птичка, пульс.
Я уже распечатала необходимую деталь. Осталось только собрать и вставить редуктор на место. Но ты так буянил, что я побоялась, ты что-нибудь себе повредишь. То же горло, например. Пожалуйста, полежи спокойно, хорошо? Это не займёт много времени.
Паническим движением он снова сжал её руку в своей. Он закричал бы, если бы смог. Ни за что на свете! Он прекрасно знает, что произойдёт стоит отпустить эту золотистую нить, и страница перевернётся, начнётся новый кошмар. Обманутая надежда одна из самых изощрённых пыток, которые он на себе испытал.
Однако, когда она мягко, но настойчиво попыталась высвободиться, оказалось, что он не в силах ей противостоять.
Всё будет хорошо, раздалось ближе, чем прежде, у самого его виска. Он не поверил.