Но разве от этого внимательного темного взгляда обсидиановых глаз хоть что-то можно скрыть?
Гермиона наблюдает за ним и даже сквозь дымку, в которую погружен ее мозг, понимает, что на Снейпе дорожная мантия, которую он сейчас неторопливо снимает, не глядя на нее. Стягивает кожаные перчатки и бросает на мантию, достает из кобуры палочку, и только потом неторопливо оборачивается к ней, впиваясь своими черными глазами в ее бледное лицо. Все действия неспешные и четко выверенные, взгляд спокойный и внимательный.
Она смотрит прямо на него и сглатывает. Старается не подавать виду, что в горле словно застряло лезвие, лишь продолжает, не мигая, вглядываться в черные глаза, пытаясь понять, о чем он думает. Снейп все также хмур и отстранен, но выглядит он гораздо лучше, нежели она помнила. Гермиона с трудом верит и осознает, что он настоящий, живой, не плод ее воображения. К этому она приходит неожиданно ее болезнь реагирует на него и происходит то, с чем не справлялись даже многочисленные зелья Помфри боль отступает. Не полностью, но даже ее легкое уменьшение, дарит облегченный вздох, а затем она сипло выдавливает:
Почему?
Не сводя с нее глаз, он чуть наклоняет голову, с исследовательским прищуром рассматривая ее, и взмахом палочки придвигает стул к ее кровати.
Почему, что? Мисс Грейнджер.
Садится рядом, максимально сокращая их расстояние, и Гермионе хочется разрыдаться, когда она понимает, что может сделать вдох полной грудью, потому что не чувствует агонизирующей боли в груди. Она словно отлив медленно уходит и не возвращается, пока Северус рядом. Плакать хочется и от облегчения, и от обреченности. Кто вообще мог восхвалять эту болезнь? Кто мог восхвалять такую зависимость, буквально жизненную необходимость видеть человека? Кто это издевательство назвал любовью?
Вас не должно быть здесь, говорит она, после того как делает несколько глубоких вдохов, не в силах перестать пялиться на Снейпа.
Это выше ее сил, она напитывается его образом, потому что болезнь чувствует его и жаждет его. Снейп слегка наклоняется к ней, и в свете одинокой свечи на ее тумбочке, Гермиона различает яркий, такой живой блеск его глаз, впившихся взглядом в цветок на ее шее, который выглядывает из-под простыни. Он неотрывно смотрит на него и тяжело выдыхает.
Так и вас не должно, Северус медленно поднимает взгляд к ее лицу.
Тяжелый, проникновенный, гипнотизирующий. Гермиона делает вдох, чтобы сказать ему что-то, но забывает, что именно, когда чувствует, что ее мысли путаются, беспорядочно всплывают воспоминания, сбивая столку. Лишь спустя пару мгновений она заторможено понимает, что Снейп самым наглым способом воспользовался легилименцией. Нет, это не причиняет боли, о которой рассказывал Гарри, скорее вносит в мысли хаос. Она не может ни на чем сосредоточиться, словно ее мысли неподвластны ей.
Не смейте, грозно шипит девушка, даже не понимая, слышит ли Снейп ее, потому что он продолжает рыться в ее воспоминаниях, чувствах, эмоциях.
И ему удается добраться до самых важных, сокровенных, светлых. Образы мелькают в ее голове, рассказывая ему все, что она так бережно скрывала.
Прошу, слабая попытка остановить его, она поднимает дрожащую руку из последних сил, желая оттолкнуть.
Но уже поздно. Он смотрит на себя со стороны ее глазами, и этого достаточно, чтобы все понять. И она чувствует его шок, который он не может скрыть, пока между ними есть связь. Но собравшись, Снейп покидает ее разум, а Гермиона от унижения боится открыть глаза. Рука безвольно падает на простыню, сминая нежные цветы, которые сразу начинают кровоточить и источать еще более приторный аромат. Гермиона отворачивает лицо к стене, чувствуя, как слезы бегут по щекам. В палате неслышно и шороха. Он, оглушенный открытием, сидит рядом с ней, а Гермиона жаждет лишь одного чтобы он ушел. Не представляет, как смотреть в его глаза.
Гермиона вздрагивает, когда в наступившей тишине слышится скрип стула и легкий шорох ткани рядом заставляет ее настороженно напрячься и крепче зажмуриться. Северус пересаживается на ее больничную койку, устроившись на самом краю, чтобы не задеть ее грубой тканью. Осторожное касание холодных пальцев Снейпа к подбородку вырывают из груди судорожный вздох, и она всхлипывает от облегчения, когда боль, терзающая ее все эти недели, моментально отступает, уходит полностью, оставляя оглушающее, такое непривычное ничего. Он слегка надавливает на подбородок и поворачивает ее лицо к себе, оглядывая такие изменившиеся меньше чем за пару месяцев черты. Впавшие глаза, заострившиеся скулы, бледная до синевы тонкая кожа с выступающими капилярами на веках. Большим пальцем медленно вытирает слезу с нежной щеки, и Гермиона слышит вкрадчивый, спокойный голос:
Легче? в нем нет заботы, скорее просто интерес.
Все еще не открывая глаз, Гермиона кивает, и он убирает пальцы с ее подбородка, касаясь рукой ее руки, что осталась безвольно лежать на поверхности. Ее шея, плечо и часть груди оказываются обнажены, но укрыться снова у Гермионы нет сил. Северус накрывает своей рукой ее ладошку, единственную не пораженную цветами, и ей становится все равно, как она выглядит и что происходит вокруг. Ей хорошо, ничего не болит, в груди разливается тепло. И Гермиона Северусу благодарна за то, что он не устраивает ей выговор, не издевается, а просто находит в себе силы прикоснуться к ней, хотя она помнит, как он ненавидит это.