Его заметили, и разговор оборвался. Бывшие коллеги все, как один, смотрели так непонятно и пристально, что Северус невольно сделал шаг назад и инстинктивно призвал в руку палочку. Та, непривычная и незнакомая, откликнулась не сразу, а ведь Минерва уже резким движением поднялась и направилась к нему, чеканя шаг ударами каблуков по каменному полу.
Северус Снейп! Во имя Мерлина!
Это восклицание вернуло его в школьные годы. Точно таким же тоном Минерва отчитывала их с Лили и Мародёрами за очередную стычку. Только сейчас вместо снятия баллов в Северуса прилетит проклятие или приказ убираться вон. Но Минерва неожиданно вцепилась в его предплечья и сильно сжала, будто боялась отпустить. Северус смотрел на неё, но не узнавал: пережитое сражение и горе состарили Минерву пуще прежнего. Он и себя чувствовал практически старцем, разве что каким-то чудом без седых волос.
Я в жизни не видела большего мальчишки, чем ты! У неё, некогда сдержанной и сильной духом, предательски дрожал голос. Мы боялись, что ты так и не появишься. Ты же ото всех отгородился, никого из нас в Мунго к тебе не пустили.
В глазах Минервы чудились и радость, и облегчение, и негодование, и вина, но чего Северус не видел точно тех ненависти и презрения, которых ждал и к которым готовился. Никто он обвёл обалделым взглядом остальных волшебников, так на него не смотрел. Бедная мадам Помфри, расчувствовавшись, плакала, утирая слёзы платочком, другие женщины крепились из последних сил, даже Хагрид подозрительно блестел глазами и шмыгал носом. Все разом заговорили, и вроде невозможно было вычленить отдельные слова, но он слышал невозможное:
Почему ты молчал? Почему не рассказал нам? Мы бы помогли!
Северус пропустил момент, когда в него с объятиями, причитая, врезалась Помона. Это будто стало сигналом для других, потому что и Филиус подлетел на своей стопке книг, и мадам Помфри торопливо поднялась и присоединилась к ним, да и остальные повскакивали с мест.
Минерва, прекратите сейчас же! Голос прорезался, но не сразу, а силы оттолкнуть буквально впившихся в него коллег к Северусу так и не пришли. Филиус, Помона, я от вас не ожидал. Взрослые же люди!
Одно другому не мешает, философски заметил Слагхорн.
Уволю к драккловой матери! Всех уволю!
Запальчивые обещания не помогли, и не было в них прежних злости и яда, Северус сам знал. Не смог он всерьёз угрожать людям, которые фонтанировали искренней радостью и смущением. Кое-как удалось высвободиться, точнее, это Помона и мадам Помфри отступили, но Минерва держала его крепко и неожиданно, впервые за всё время их знакомства, притянула к себе. Прерывистое дыхание выдавало убивавшие эту женщину слёзы.
Минерва, выдохнул он, приобнимая её в ответ.
Молчи уж! Мальчишка... какой ты ещё мальчишка, Северус. Нельзя же тянуть такое на себе в одиночку. Ну, почему, почему ты думал, что ты один, что мы тебя не поддержим? Если бы мы только знали, Северус!..
Гордость требовала немедленно отойти, высказать собравшимся всё, что он хотел, и удалиться, но спасовала перед тем, как были произнесены эти слова. Его простили. Его понимали, его ждали не только Минерва, все те люди, которых Северус считал своей семьёй и с которыми уже мысленно распрощался.
«Ты видишь? Видишь? Ты по-прежнему думаешь, что обязан уйти?»
Коллеги вновь загомонили все разом, разбавив их с Минервой неловкий момент, и Северус, потонув в шуме, неожиданно в нём же нашёл ответ на вопрос Хогвартса. Нет, он не обязан. Больше всего на свете кроме спасения Гарри Поттера и гибели Лорда Северус хотел когда-нибудь вернуться домой и просто жить. Вот о чём толковал оказавшийся не по возрасту мудрым Поттер: его, Северуса, война действительно закончилась. Прошлое осталось в прошлом, отгороженное от будущего не защитными чарами и вообще колдовством, а людьми. Людьми, которые простили его. Гарри, Невилл Лонгботтом, Филиус, Помона, Поппи Может быть, у него это тоже получится простить себя?
Что дальше? вопросила Помона, после того, как Минерва всё-таки отошла. Нервными, рваными движениями она смахнула слёзы с лица, и Северус, как и остальные, деликатно сделал
вид, что ничего не заметил. Ты ведь останешься, да, Северус?
Он замер и в первый раз за много лет позволил себе улыбнуться. Пусть коротко, но без злорадства.
Да куда же я от вас денусь?