Он все ещё вздрагивал от ужаса, вспоминая до оторопи реальный, наполненный подробностями кошмар. Обычно его видения бывали размыты, и трактовать их было непросто. Так может быть, это всего лишь страшный сон?
- Тебе снился Грэй?
Грэй? Габриэль не сразу понял, о ком она говорит. Подумал об отце, голова от жара соображала туго. А он не привык называть так Корсу. Не было времени привыкнуть.
- Не надо! Джи не любит, когда его так зовут, - прохрипел Гэйб.
Раньше он посмеивался над упрямым желанием Джи скрыть ото всех ненавистное имя, но теперь, в разлуке, вспоминал чудачества Корсы с пронзительной нежностью и болью.
Фелиция снова намочила тряпицу и промокнула холодным виски и лоб. Она ничего не ответила, но Гэйб уже успел разозлиться. С момента отъезда из Рэд-Форта он заводился с пол оборота и не считал нужным себя контролировать.
"Как бешеный пёс, - обвинила его Мира, не выдержав, - кидаешься на всех без разбору. Хотя никто не виноват".
- Почему? - спросил он, приподнимаясь на локтях.
- Что "почему"? - спросила Фелиция.
- Почему ты не сообщила отцу, что у него есть ещё один сын?
- Габриэль, - мягко произнесла она, надавила ладонью ему на грудь, - ложись.
- Почему ты не сказала? - упрямо повторил он.
- Мне было семнадцать, я растерялась. Мне хотелось сохранить ребёнка, но все вокруг были против меня. Зачем сейчас об этом вспоминать?
- Ну, а потом? Когда Джи появился на свет? - не отставал Гэйб, в голове крутились их с Корсой разговоры. О семье, о детстве, которое у них было слишком разным. Теперь то ли от лихорадки, то ли от тоски все эти воспоминания жгли внутри каленым железом. А Фелиция, к её неудаче, вовремя подвернулась под руку.
- Потом я узнала, что Грэй женат, - терпеливо ответила она. - Мне было стыдно и страшно. Однажды меня уволили с очередной работы, не заплатив ни цента, и я чуть было не решилась ему написать, но... Пастор отговорил меня. Сказал, что семья разрушится, и другая ни в чем не виноватая женщина, твоя мама, будет страдать.
- Ха, - горько засмеялся Гэйб.
- Я не хотела портить жизнь твоим отцу и матери. В конце концов, это моя вина - не нужно быть такой доверчивой.
- Не хотела портить жизнь отцу? - переспросил Гэйб. - А о нас ты подумала?
- О вас?
- У меня был брат, который рос в нищете. Рос без отца. Скитался по съёмным квартирам, хотя мог бы...
Гэйб запрокинул голову, давя злость и тоску.
- Он не говорил тебе, как мечтал о нормальной семье? О настоящем доме? Не рассказывал, как его дразнили?
- Габриэль, успокойся, - с досадой повторила Фелиция, - ложись.
- Я бы стал ему самым лучшим старшим братом, - в горле стало солоно, и Гэйб понял, что его впервые в жизни накрыло истерикой. Проклятый сон.
- Я бы защищал его от обидчиков, делился вещами, научил ездить на мотоцикле. Я стал бы лучшим...
Я бы не уложил младшего брата в свою постель.
- Прости, - проговорила Фелиция и сильнее надавила ему на грудь, - теперь поздно о чем-то сожалеть.
Гэйб безвольно упал на спину, перекатился на бок, обхватив себя руками. Ему было страшно посмотреть ей в глаза. Когда она узнает о них с Корсой, для неё это станет потрясением. Нет, она не должна узнать. Значит, им придётся прекратить.
Прекратить? Вот так просто взять - и перестать его любить? Перестать хотеть?
- Габриэль, - прохлада коснулась его виска, - мы найдём его...
Гэйб сунул
в рот костяшку большого пальца и со всей силы прикусил. Глухо завыл от безысходной тоски.
- Тише, - увещевала его Фелиция, протирая горящее лицо, шею, грудь, - тише. Скоро, уже скоро мы выберемся отсюда.
- Когда?
- Через три дня.
Гэйб выдохнул с облегчением. Три дня можно вытерпеть. Три дня и ещё два в дороге. Это немного. И так невыносимо много.
- Зачем я уехал? Зачем я только уехал?
***
Леон подкатил свое кресло к столу и зажёг свечу. На улице уже начало темнеть, а он в последнее время не выносил полумрака.
- Ну и где он?
- Хаки? - отозвался Корса с беспокойством.
- Ушел к этому Винке и пропал, - скрывая за ворчливым тоном волнение, сказал брат. - Не нравится мне все это.
- Они обсуждают завтрашний рейд.
- Пять часов кряду? - закатил глаза Леон. - Что там можно обсуждать так долго?
- Может, они просто сидят и предаются воспоминаниям?
- Сходи, а? - без лишнего стеснения попросил Леон. - Я бы сам, да, видишь ли...
- Я схожу, - Корса встал, поднял со стола свой автомат и повесил на плечо. - Погляжу, что и как.
Леон уставился пронзительно, с затаенной обидой и досадой на собственную немощь. Корса хотел сказать что-то утешающее, но он резко отсек:
- Иди уже, чего стоишь?
Вздохнув, Корса вышел из дома дяди Джо, закрыл дверь и сбежал по ступенькам в розовато-синие сумерки.
В форте было тихо, только с площади и из бывшего бара мисс Гинзбург доносились голоса и смех. Солдатам Винке, последние месяцы сидевшим на голодном пайке, Красный Форт пришёлся по душе. Здесь они спали в тёплых постелях, ели свежее мясо и овощи, а главное, в форте имелись запасы алкоголя.
Опасения шерифа и остальных не оправдались. Уставшие от скитаний по тайге и болотам, искусанные комарами и слепнями, больные и охреневшие от стычек бешеными, военные с благодарностью приняли помощь людей, ничем не похожих на тех, кого истребляли последние месяцы. Мисс Моззер без устали лечила бедолаг от поноса и чесотки, мистер Харельсон распорядился выдать ослабленным и больным двойной паек и к тому же разрешил выкатить из запасов и откупорить две бочки с самогоном.