Пап, в прошлом году Каплунский нарисовал портрет товарища Сталина. Портрет вышел очень похожим, но учительница испугалась, сказала, что вождей рисовать нельзя, отобрала портрет и унесла в учительскую.
Да? поднял на меня глаза отец. Действительно, нельзя. Чтобы рисовать членов политбюро, нужно быть не только художником, но и иметь специальное разрешение, отец вывел королеву в центр поля.
Почему?
Потому что это слишком уважаемые народом люди, чтобы рисовать на них карикатуры.
Но ведь Каплунский не карикатуру нарисовал, настаивал я.
А откуда это известно? Он же не профессиональный художник и мог ошибиться в отображении образа, сам не осознавая того. Давай, ходи!
Я сделал рокировку.
Хорошо, пап, ну и пусть бы он что-то не так нарисовал. Так что из этого следует?
Горде!.. Шах и через два хода мат.
Ладно, сдаюсь, я смешал шахматы. Так что из этого следует?
Я не хочу об этом больше говорить. И я не хочу, чтобы ты об этом тоже говорил. Есть вещи, о которых не надо рассуждать, а принимать их, как должное.
Ладно, пап!..Я хотел тебя еще спросить. Ты почти два года находился в Иране и видел, наверно, столько интересного
Коечто видел. Только не думаю, что это интересно, отец нахмурил брови, и, видно было, что разговор этот ему неприятен.
Почему ты никогда об этом не рассказываешь?
Отец как-то замялся, но после недолгого молчания заговорил.
Ты извини! Я, наверно, должен. Но мне трудно вспоминать все, что связано с тем временем. Я не военный человек Война как-то все во мне перевернулаЯ женился, любил твою маму, родился ты, и я не был готов к такому близкому несчастью? Как-то разом все разрушилось, даже не разрушилось, а взорвалось и выбило всех из привычной среды Я тебе читал Есенина, ты знаешь его некоторые
как проплывает крышка клапанов, выхлопной коллектор проходит впритирку от его ноги, потихоньку входит в снег, а изпод снега поднимается пыль.
Я с интересом слушал в чем-то близкие мне ощущения и ждал, что дальше скажет отец.
Так я думаю, заключил отец, что я все же успел выпрыгнуть из машины, хотя не представляю, как я мог успеть, и с какой дикой скоростью это должно было произойти, если снаряд разрывался в это время в машине.
Отец посмотрел на меня, словно ожидал какого-то объяснения, но я только пожал плечами.
Но ведь и твой Иван Терентьевич успел отползти, когда мотор был в 50 сантиметрах от него.
Да, успел. В этом-то и штука. Я тоже успел, а лейтенант и старшина на кусочки Видимо, природа заложила в человека исключительные способности, которые мы вольно или невольно игнорировали и подавляли, пока не потеряли вовсе. Ведь науке известно, что мы в своей активной деятельности успеваем использовать лишь незначительную часть возможности мозга. Значит, сынок, можно предположить, что у тебя, например, заработала какая-то часть мозговых ресурсов, которая не работает у обычного человека. Но, с другой стороны, как физически можно в ограниченное время произвести такие действия, которые не укладываются в этот временной интервал. Это же невыполнимая работа для мышц.
Я очень внимательно слушал. Мне было интересно, но я не знал, что сказать в ответ. Я понимал эту постоянную боль и тревогу отца за меня. Он еще и еще раз искал объяснения аномалий в моем сознании, чтобы убедить меня, что я нормальный человек и ничем не отличаюсь от других, хотя мне казалось, что его это беспокоило больше, чем меня самого. Я давно сжился со всеми своими отклонениями, и они не слишком беспокоили меня.
Шахматисты, ужинать, позвала мать.
Сашенька, я ужинать не буду. Принеси мне чаю в постель. Что-то я устал сегодня, попросил отец.
Голова? глаза матери беспокойно посмотрели на отца, а в голосе звучала тревога.
Да нет. Все хорошо. Просто хочется полежать. У меня книжица интересная.
Я полистал эту книжицу еще днем. Это была книга «Болезни памяти» Теокюля Рибо, изданная в СанктПетербурге в I88I г.
Рибо утверждал, что мозг может прибегать к обработке информации в ускоренном темпе. Он описывал ощущения людей, переживших повторно события своей жизни в состоянии смертельной опасности. В книге был приведен случай, когда человек избежал смерти лишь потому, что успел лечь между железнодорожных рельсов. За время следования над ним поезда он снова пережил свою жизнь.
Где отец только выкапывает эти книги?! подумал я.
Глава 20
Я с аппетитом уплетал зажаренную в сале целую картошку и хрустел соленым огурчиком бочковой засолки, когда пришла тетя Нина.
Приятного аппетита, жених, улыбаясь, сказала она, по обыкновению подшучивая надо мной.
Угy, буркнул я, стараясь не обращать на нее внимания.
Юрий Тимофеевич дома? тихо спросила Нина мать.
Отдыхает. Что-то ему нездоровится сегодня.
Слушай! Что я тебе расскажу, уже без опаски, что может помешать отец, затараторила тетя Нина. Знаешь старого Мурзу?
Это Мухомеджан чтоли? стала вспоминать мать.
Да ты что, Шур! Мухомеджан это молодой, у него мать. Там отца нет. У того сестра горбатенькая. А этот живет рядом. Ну, у него дочка грудастая такая, Зульфия, и сын Юсуп.
Да помню, помню, перебила тетю Нину мать. От которого жена сбежала, а Мурза его дед.