Ну что вы, Володя, не всё так плохо, пожалел меня добрый Борис Михайлович.
Володь, зря ты это. Всё у тебя нормально Сразу ни у кого не получается. Даже Борис Михалыч сказал, что у тебя не так и плохо, поддержал режиссёра Арсен.
Спасибо, Арсен, но Не моё это. Театр люблю, но играть не хочу. Я лучше буду ходить на ваши спектакли и радоваться вашим успехам, пообещал я.
Я расстался со своим неудачным опытом в театре, но расставаться с театром не хотел, меня манили тайны закулисной жизни театра, которых я не знал, а поэтому решил поговорить с Борисом Михайловичем. Дождался, когда он, закончив репетицию, собрался уходить, и подошел к нему с просьбой.
Борис Михайлович, попросил я, не могли бы вы посодействовать мне устроиться в ваш театр рабочим сцены? Я знаю, что просто так, с улицы, это сложно, но если вы замолвите словечко
Володя, охотно сделаю это, с готовность пообещал Борис Михайлович. Но вы же работаете в школе? Сможете ли вы совмещать две работы?
В школе у меня неполная учебная нагрузка и достаточно свободного времени. И потом, я занят только в первой смене.
Приходите завтра в шесть вечера. Будете работать, не стал углубляться дальше в вопрос Борис Михайлович, а потом спросил:
А зачем вам это? Деньги?
И это тоже Но больше из любви к искусству, засмеялся я, поймав себя на том, что отвечаю избитой и не к месту пафосно прозвучавшей фразой.
До завтра, пожал мне руку именитый режиссёр.
На следующий день к шести часам я был в театре. Центральный вход ещё не работал, и я пошел к служебному. Вахтёру объяснил, что иду к Борису Михайловичу.
Его ещё нет, вахтёр подозрительно покосился, ища во мне какого-нибудь почитателя таланта, желающего пробраться в святая святых этого храма.
Я знаю, нашёлся я. Он просил подождать.
Борис Михайлович появился в шесть, увидев меня, робко топчущегося в коридоре, повёл на сцену, где уже кипела работа: ставили декорацию к спектаклю. Кто-то двигал стол, кто-то расставлял стулья, стучал молоток. Маленький, широкий в плечах человек вполголоса кричал на рабочих, которые сидели на сарае и тянули вверх задник. Задник зацепился за что-то одним концом и не хотел идти дальше.
Рома, можно тебя на минуточку, позвал Борис Михайлович. Широкоплечий человек подошел и почтительно поздоровался.
Вот тебе новенький, отрекомендовал меня Борис Михайлович. Парень он интеллигентный, но работы не боится, так что, думаю, сработаетесь. Научи его здесь всему, что надо. Возьмешь его на неполный рабочий день. С директором и бухгалтерией я договорился.
Не беспокойтесь, Борис Михалыч, сделаем, просто сказал, как я понял, старший над рабочими сцены.
Володя, обратился Борис Михайлович ко мне. Вы завтра до работы зайдите в бухгалтерию, вас оформят.
Машинист сцены, Роман Давы'дович, назвался мой новый начальник. А если проще, то бригадир. Работаю здесь почти пятнадцать лет, со всеми на «ты», а с Борисом Михалычем не могу. Он меня, понятно, тоже на «вы», уважает Сам я могу поставить декорацию к любому спектаклю с закрытыми глазами. Но сложного здесь ничего нет. Присматривайся. Пару раз декорацию поставим, сам будешь знать, куда и что ставить.
К Давыдовичу подошёл высокий худощавый мужчина в костюме и галстуке и раздражённо сказал:
Рома, вчера вы не довезли фурку до места! Это помешало нормально сыграть сцену.
Ефим Робертович, это случайность! Сбилась марка.
Что значит «сбилась»? возмущался Ефим Робертович. Рома! Чтоб это было в последний раз. Это театр. Театр! Понимаешь?
Он многозначительно поднял палец к небу, досадливо махнул рукой и ушёл, а Рома поморщился как от зубной боли.
Главреж, проговорил он, обозначая должность строгого руководителя.
И я стал работать в театре, история которого началась сто лет назад и который тогда назывался «Оперным домом», а ставились там водевили, комедии и оперетки. Театр горел, сносился и наконец был построен капитально с лепниной и скульптурами, стал государственным, объявлен народным достоянием и признан, как один из самых интересных и ярких провинциальных театров.
Драмтеатр напомнил мне Мариинский оперный, в котором мне в бытность студентом посчастливилось поработать артистом миманса. Этот был похож на Мариинку не только салатово-белой окраской, но и эклектикой. И тот и другой построены в стиле классицизма с элементами барокко: мансардные окна, полуколонны, парусная
башня, балюстрада, сложный аттик.
Театр был красив
В подчинении у Давыдовича находились семь рабочих, я стал восьмым. В первый же вечер я попал на сложную декорацию, требующую большого количества реквизита. Попал я, правда, почти к концу, когда монтаж уже заканчивался.
Ничего, ободрил меня круглолицый парень с мягкими женственными чертами лица. Горького ставить хорошо.
Почему? удивился я.
Один раз поставил и до конца спектакля А вообще, с русской классикой морока. Не люблю. Взять «Дворянское гнездо». Семь потов сойдет, пока спектакль закончится. Одной мебели сколько.
И представился:
Леонард.
Декорации находились в помещении за сценой, так что за ними далеко ходить не приходилось.