признали всего пять лет назад англичане, и в позапрошлом году его официально включили в медицинскую практику
После кафе мы сходили в кино на «В джазе только девушки» с Мэрелин Монро.
Я проводил Лену до троллейбуса.
Глава 19
Наступили «белые ночи».
Ну, они не совсем «белые». Они как сумерки, светлые, и ночь никуда не девается, она наступает, но в середине июня всего на два часа. Это когда в 12 часов еще можно читать книгу, а в два часа уже можно читать книгу.
Как раз в это время приехал Юрка Богданов. Я глазам своим не поверил и дар речи потерял, когда он появился в нашей комнате с небольшим чемоданчиком-балеткой и улыбкой во весь рот. Мы обнялись.
Каким ветром и как ты меня нашел? я не скрывал своей радости.
А чего тебя искать? У твоей матери взял адрес, а до общежития язык довел. Кстати, мать обижается, что писем не пишешь.
Почему не пишу? Пишу.
Раз в год, усмехнулся Юрка.
Да не люблю я письма писать.
А Миле?
Ты ее видел? сердце мое тоскливо заныло, замерло, а потом забилось сильней. Мне казалось, что память о ней понемногу стирается, но, оказалось нет.
Видел!
Я молча смотрел на друга, пытаясь изобразить равнодушие, но видно это плохо удавалось, потому что он усмехнулся и сказал:
Не понимаю, зачем изводить себя, если на самом деле все проще она «тебя любит
Откуда ты знаешь?
Встретил позавчера Алика Есакова на Бродвее. Он предложил выпить, хотя я с ним был лишь шапочно знаком: видно он очень хотел излить душу и выяснить отношения. Я взял бутылку коньяка и пошли к нему.
Отношения выяснили. Пришли к выводу, что никто ни на кого не в обиде. Он оказался человеком эмоциональным, полез целоваться. Я этого не люблю, но стерпел. В общем, он решил, что мы расстались друзьями. Друзьями, так друзьями Только, я думаю, Маха с ним все равно жить не будет.
И что он про Милу сказал?
Во-первых, узнав, что я еду в Ленинград, просил передать от всех ребят привет. А потом сказал, что Мила собирается за кого-то замуж.
Искры ревнивого пламени насквозь прожгли меня, не убили, но ранили.
За кого? спросил я упавшим голосом.
Не знаю. За ней многие увиваются. Особенно назойливо ее обхаживает Эдик Платон, и часто провожает Но ждёт она тебя.
Что за Эдик?
Платонов, с четвертого, теперь уж с пятого, курса истфила. Малый видный и перспективный. Ему уже сейчас предлагают место на кафедре, так что через пару лет защитится и кандидатом будет.
Я молчал. На душе стало муторно и скребли кошки.
Домой поедем вместе? спросил Юрка, хотя это прозвучало как утверждение. Сессия закончилась, а ты вроде и не собираешься.
Едем! решил я.
Вот и разберешься со своей Милой. И не морочь девке голову. Реши раз и навсегда, или так, или так
Не знаю, все не так просто. Я человек, как бы сказать, не совсем нормальный, а, следовательно, и для семейной жизни вряд ли приспособленный. А ты говоришь, «не морочь девке голову».
Не наговаривай на себя, серьезно сказал Юрка. Твои особые способности не мешают тебе оставаться нормальным человеком
Вечером мы с Юркой пошли в ресторан. Шли пешком в сторону Невского. И говорили, говорили. Мы почти год не виделись и писем мы друг другу не писали. Юрка хоть и упрекнул меня в том, что я не пишу матери, но и сам он был не большой любитель эпистолярного жанра.
Я читал в «Неве» твой рассказ, сказал Юрка. Понравилось, что ты обходишься без излишней морали. Она не украшает текст. У тебя нет обязательных к пониманию выводов. Непривычно и неожиданно, но этим твой рассказ и хорош.
Спасибо, поблагодарил я.
Я был смущен. Вдвойне приятно получить лестную оценку от человека, вкусу которого доверяешь.
А что сейчас пишешь? спросил Юрка.
Рассказы, но до сборника еще далеко. Все как-то урывками, хотя понемногу каждый день. Времени нет. «Нева» просит дать еще что-нибудь.
Ты молодец, похвалил Юрка. Зыцерь остался бы доволен. Ты с ним переписываешься?
Ещё осенью написал ему, когда устроился в институт; он ответил коротко, а на следующее мое письмо молчок, и я писать тоже писать перестал. Как-то в еженедельнике «Время» я наткнулся на большую статью о Зыцере, из которой узнал, что он уже доктор филологических наук и является одним из крупнейших ученых в области культуры басков.
Кто бы сомневался, сказал Юрка.
Незаурядный человек. Нам повезло, что близко знали его.
Мы помолчали, словно отдавая дань уважения нашему замечательному преподу.
А что за экспедиция, в которой ты был?
Ничего интересного. Никакой романтики, о которой часто говорят. Просто работа, тяжелая и нудная работа.
Ну, все же, что за экспедиция?
Я был в двух. Оба раза на Памире. Прошлой осенью на метеостанции Каракуль, второй раз на станции Мургаб.
А чем занимался?
Как ассистент делал то, что скажут. А вообще метеорология занимается физикой атмосферы, если проще то моделирует прогноз погоды климата.
Ну, и как тебе Памир?
Сухо, осадков мало, но холодища. Зима длится с октября по апрель Всю зиму я там и просидел, на высоте почти в четыре километра над уровнем моря. Станция в котловине. До ближайших гор полтора километра, до дальних около двенадцати.