Кстати, это тоже закрытая информация, заключил Иван Федорович и опять строго посмотрел на меня.
И чего вы хотите от меня? спросил я, смутился от того, что вопрос прозвучал неприлично вызывающе, и поправился:
Чем я могу помочь?
Дело щепетильное
Иван Федорович сделал короткую паузу, словно еще раз взвешивая, доверять мне или нет, и решительно заговорил:
На первый взгляд может показаться, что это дело личное. Но нужно иметь ввиду, что оно касается одного из ответственных работников государственной структуры, а потому здесь возможны любые провокации В общем, у моего заместителя, полковника Самойлова, пропала дочь. И никаких следов. Пропала и как в воду канула. Мы предприняли все меры, насколько это было возможно в данной ситуации, но вопрос, еще раз повторю, щекотливый, и мы бы не хотели давать огласку этому делу.
Иван Федорович замолчал и выжидающе смотрел на меня.
Когда пропала девушка? спросил я.
Четыре дня назад.
Мне нужно поговорить с её отцом.
Иван Федорович нажал на кнопку коммутаторного телефона и попросил секретаршу пригласить полковника Самойлова.
Через пару минут в кабинет вошел моложавый полковник, на вид лет сорока с небольшим. Он окинул меня беглым взглядом и без приглашения сел на диван, закинув ногу за ногу.
Вот, Николай Афанасьевич, молодой человек, о котором я тебе говорил, сказал Иван Фёдорович.
Что-то больно молод, дал мне оценку полковник.
У него к тебе вопросы, не обращая внимания на реплику своего заместителя, пояснил хозяин кабинета.
Полковник молча повернулся ко мне. Я, не зная, как обращаться к нему, замялся, но тот понял без слов и назвал себя.
Обращайтесь ко мне Николай Афанасьевич.
Спасибо, поблагодарил я.
Николай Афанасьевич, при каких обстоятельствах пропала Ваша дочь? спросил я.
Что вы имеете в виду? нахмурился полковник.
Ну, не могли, например, явиться следствием исчезновение вашей дочери какие-то семейные отношения?
Нет, не думаю Но сейчас мне, прежде всего, важно знать, жива она или нет. Жена в истерике, твердит: «убили, убили!»
Мне нужна фотокарточка вашей дочери, попросил я.
Полковник достал из кармана гимнастерки портмоне и вынул черно-белую фотокарточку: на меня смотрела симпатичная девушка с ироничной улыбкой, красивым очертанием губ и с толстой косой, выпущенной на грудь.
Всякий раз, когда я смотрю на фотографию мертвого человека, мне бывает тяжело от ощущения отсутствия живого взгляда. В этом случае лицо на фотографии выглядит плоским и теряет что-то неуловимое. Оно меркнет, темнеет. Если я беру такую фотографию в руки, от нее идет легкий холод, который может усиливаться. Иногда мне кажется, что рука, положенная на изображение, словно проваливается в пустоту.
К счастью, дочь полковника оказалась жива. Я внимательно всматривался в фотографию и видел, что черты лица девушки приобретают чёткость и яркость, резче обозначаются глаза, а вся фотография не утрачивает трехмерности изображения, ощущения тепла и света, исходящего от нее.
Ваша дочь жива, сказал я, и с меня самого словно камень свалился.
Это точно? еще не вполне веря моим словам, переспросил полковник.
Точно, заверил я с легким сердцем.
Иван Фёдорович, извини, я должен позвонить жене. Она же с ума сходит, попросил полковник.
Да звони, конечно, придвинул к краю стола телефонный аппарат Иван Фёдорович.
Полковник набрал номер, подождал, пока там возьмут трубку и проговорил:
Марго, дочь жива Ну-ну,
успокойся. Большего сказать не могу Всё, дома поговорим.
Ну, и где все же ее искать? спросил Иван Фёдорович.
У Вашей дочери комната отдельная?
Конечно, удивился полковник.
Вы можете показать мне ее комнату?
Если это необходимо, пожалуйста.
Давай, Николай Афанасьич, бери мою машину и езжай. Может, правда, что получится, приказал генерал.
Квартиру открыла жена полковника. Ее заплаканные глаза испугано и с надеждой смотрели на мужа, а потом с недоумением и вопросительно на меня.
Полковник, ничего не объясняя жене, провел меня в комнату дочери. Я сел на мягкий стул за письменный стол, который стоял перед окном, провел руками по крышке стола, и уже предчувствуя готовность мозга к измененному сознанию, ощутив мурашки, которые пошли по телу как при ознобе, попросил дать что-нибудь из вещей девушки. Жена полковника достала дамскую сумочку дочери, но я, заметив плюшевую обезьянку, сидящую в глубине кресла в углу, попросил подать мне ее. Я понял, что это то, что мне нужно, потому что от обезьянки исходила неуловимо энергия, которая больше, чем сумочка, связывала ее с девушкой.
Звон в ушах появился и исчез внезапно, не причиняя мне обычной при этом боли. Комната заколыхалась и растворилась в дымке, а когда дымка рассеялась я увидел девушку с фотографии. Она шла в обнимку с молодым человеком. Я видел их настолько четко, что описать не представляло труда. Он красавец восточного типа. Правильные черты лица, черные густые волосы чуть длиннее, чем следовало бы иметь по канонам общих требований к прическе. Одет модно: безукоризненный костюм, тонкий галстук и узконосые туфли. Вот они поднялись в какую-то квартиру, она идет на кухню, что-то начинает готовить. Все неестественно медленно и как-то зыбко, словно я заглянул в параллельный мир. А, может быть, так и было?