Стас с безразличным видом слушал.
Лечиться сам надумал? Или мать заставила?
Сам, сам! торопливо заверила мать.
Сам! подтвердил Стас, чтобы не расстраивать мать.
Вот это хорошо, что сам. У меня это главное условие. Лечение может быть успешным, если человек сам хочет бросить пить.
Он встал.
Разденься до пояса. Я осмотрю.
Стас снял рубашку.
Вытяни руки вперед! Разведи пальцы. Закрой глаза.
Врач осмотрел руки Стаса. Пальцы не дрожали. Пощупал печень она тоже в норме. Померил давление 120 на 70.
Осмотр был закончен. Врач снова сел за стол и вяло произнес.
Ну что ж, будем лечиться?
Не ожидая ответа, попросил Стаса:
Посиди в коридоре. А вы останьтесь, задержал он мать.
В коридоре Стас занял свободный стул и стал разглядывать посетителей. Мужчины сидели, а возле них стояли женщины. Мужчин оказалось четверо, и все украдкой поглядывали друг на друга. Молодой парень в поношенных джинсах и потертом свитере выбивал нервную дробь ногой в стоптанной босоножке. Пожилой, очень худой мужчина с серым лицом и синими гладко выбритыми щеками, с силой мял кисти рук, будто их форма его не устраивала, и он хотел придать им совершенно иную. Третий, средних лет, качал ногой. Стас встретился взглядом с лысым обрюзгшим человеком, одетым в хороший костюм и белую рубашку с галстуком. На коленях у него лежал портфель, в руке он держал шляпу. Человек поспешил отвести глаза, но тут же снова взглянул на Стаса, снова отвел глаза, не удержался и опять посмотрел на Стаса. И вдруг глаза человека забегали, замигали, а пальцы нервно забарабанили по коже портфеля. «Алкаш, все алкаши»», отметил про себя Стас. Тоже к гипнотизеру. Он затосковал. Подумалось: «Во влип, сижу с алкашами». Себя к этой категории Стас никогда не причислял. Ну, выпить не дурак, но с себя не пропивает и «по-черному» не пьет.
Пожилой мужчина сказал:
Что-то я в этот гипноз особо не верю.
Не, надо завязывать, я все амба, доверительно сообщил обрюзгший интеллигент.
А это как выйдет, обреченно произнес парень в джинсах. Меня два раза в принудиловку определяли. От антабуса мозги набекрень свихнулись. Месяц, другой держишься, а потом она тебя еще злей сшибает.
Может, гипноз, поможет?
А кто его знает? Может и поможет.
А чего ж пришел, если не веришь? угрюмо спросил Стас.
Веришь, не веришь, а когда трезвый, на мать посмотришь и думаешь: «Что ж я, сволочь, делаю! Меня ж удавить, гада, мало!.. Жена ушла. А какой бабе приятно с алкашом жить?» Я как выпью, соображать перестаю, черте что вытворяю, наутро рассказывают не верю. Мать говорит: «Лучше б ты маленьким помер, когда тифом болел». Кто-то посоветовал, дал адрес гипнотизера. Мать говорит: «давай последнее
попробуем»
Мимо кабинета прошла то ли сестра, то ли нянька в белом халате. Через минуту она показалась снова в дверях и позвала:
Больные, заходите. И родственники тоже, добавила она.
Стас встал и пошел к выходу. В парке он сел на скамейку недалеко от лечебницы, так чтобы видеть вход и не прозевать мать, когда она выйдет. Вышла она скоро. Увидев Стаса, разразилась бранью:
Что ж ты, негодяй, делаешь? Это что, мне надо? Да я со стыда сгорела, пока там в этой компании сидела И что теперь? Отец же тебя из дома выгонит.
А куда ты меня привела? разозлился Стас. Ты видела эти рожи, дебилы законченные.
А чем ты лучше? Такой же алкоголик, как они. Тебе лечиться нужно.
Мать заплакала. Стас помолчал и сказал:
Я что, против что ли? Но можно же как-нибудь без этой рекламы? Можно было договориться, чтобы он меня одного лечил своим гипнозом? Денег пожалела?
Дурак ты дурак! Как только язык поворачивается Сиди, не вздумай куда уйти. Врач освободится, я поговорю с ним. Может, так и лучше.
Мать вытерла глаза платочком, посмотрелась в маленькое круглое зеркальце, которое достала из сумочки, поправила шляпку-минингитку и пошла назад в психприемник.
Стас устал ждать. Он вставал со скамейки, нервно ходил, опять садился и все смотрел на часы. Увидев мать, выходящую из приемника, поспешил к ней. Пошли в сторону своего дома.
С минуту молчали, потом мать сказала:
Валентин Степанович дал свой адрес, сказал, чтобы пришли к нему на дом через три дня, в субботу. До этого времени, чтоб ничего спиртного не пил.
Стас молча кивнул.
У пивной за горсадом шумел мужской народ. Удерживаясь за стенку павильона, пошатываясь брёл пьяный. Веки тяжело открывали глаза, бессмысленно пялившиеся на прохожих, и в их мутной поволоке отражалось удивление.
Стас равнодушно посмотрел на пьяного и отвернулся.
Вот хорошо-то, вот красиво! Полюбуйтесь, люди! с чисто женской логикой, укрепляя трезвое состояние сына, зачастила мать, четко отделяя Стаса от забулдыг
Мать, сверяясь по бумажке и расспрашивая прохожих, нашла, наконец, нужную улицу и дом. Они со Стасом прошли вдоль двухметрового дощатого забора, выкрашенного темно-зеленой краской, до металлических ворот с калиткой, тоже темно-зеленых.
Мать хотела постучать в калитку, но увидела сбоку кнопку звонка и неназойливо позвонила. Захлебнулась в злобном брёхе собака. Строгий женский голос прикрикнул на нее, и она, заурчав недовольно, громыхнув цепью, умолкла. Послышался металлический скрежет засовов, и калитка открылась. Моложавая женщина с холеным лицом, со старомодно уложенной венчиком вокруг головы толстой косой, вопросительно посмотрела на мать и Стаса.