В кабак это пожалуй, эльф кивнул. А от мадам Зайонц воздержусь. В прошлый раз туда явились какие-то приказчики, устроили драку. Что хорошего? А потом на меня там пыталась залезть какая-то пропитая мамзель с истекшим сроком годности. Обещала большую скидку, но, между нами говоря, это ей следовало бы мне заплатить. Вообще, одна из вещей, которую я не вполне понимаю в человеческом сообществе, это продажная любовь. По-моему, это дело всегда можно найти совершенно бесплатно, достаточно только приложить усилия и не торопиться.
Это оттого, что вы, эльфы, долго живете, ответил Герман. От этого у вас холодность и равнодушие вам некуда спешить. Вы все время думаете, что все в жизни успеете. А человек он как пчела. Ему за короткую жизнь нужно непременно собрать нектар с каждого цветка на жизненном поле.
Гонорею вы соберете с этакого цветка, и больше ничего, Рождествин поморщился.
Конечно, нужна разборчивость, согласился с ним Герман. И вообще, чрезмерное увлечение грубыми страстями выдает человека примитивного, неспособного высоким порывам. Однако же иногда все-таки, мы, поручик, не ангелы, и даже не эльфы. Ну, в смысле, я не эльф. Так что иногда
Интересно было бы посмотреть, как госпожа Ермолова взглянула бы на это ваше «иногда», ухмыльнулся Рождествин.
И надо же было такому случиться, что в ту же секунду, как только он это произнес, кто-то быстро загрохотал сапогами по лестнице, а затем дверь кабинета отворилась, и в ней показалась озабоченная физиономия корнета Вихрова.
Ваше благородие произнес он торопливо.
Неужто в самом деле убийство? спросил Герман.
Никак нет ее высокоблагородие господин подполковник в смысле, госпожа подполковничиха то есть, я хотел сказать
Но корнет не успел закончить свой доклад, так как его отстранила изящная ладонь в белой форменной перчатке.
Боже, как у вас тут накурено, произнесла, поморщившись, Таня. И мундир у вас, поручик, расстегнут. Превращаетесь тут в какую-то провинциальную калошу. Корнет, вы можете возвращаться к своим обязанностям, я вас не задерживаю.
Герман вскочил и машинально застегнул пуговицу. Он хотел тут же заключить подполковника Ермолову в объятья, но поостерегся, так что ограничился тем, что бросился навстречу и сжал ей руку. Она же кинула на стол кожаную папку с документами и огляделась.
О, мадемуазель, добро пожаловать в наш скромный уголок, галантно осклабился Рождествин. Мы здесь, знаете, по-простому, по-гусарски. Вас не ждали совсем.
Ваше счастье, что это я, а не инспектор устроили тут она демонстративно стала
разгонять клубы табачного дыма ладонью.
Как дела в столице? спросил ее Герман, усаживая на тот из имеющихся стульев, что шатался менее других, и раскрыв окно.
Все так же, ответила она. Поклон вам тут всем от князя. Просил вас успокоить: дело об измене окончательно закрыто, фон Корен под арестом по обвинению в превышении полномочий и растрате. Растрата, кстати, реальная: он мешок денег раздал агентам в обход отчетности, ну, и к его собственным рукам наверняка что-то прилипло. Будет суд. Если все пройдет гладко, то вас со временем можно будет перевести в Петербург или в Москву, по обстоятельствам. Конечно, сперва нужно будет с Залесским как-то решить вопрос, но тут есть некоторые идеи. Ну, а вы здесь как?
Скучаем, мадемуазель, произнес Рождествин. Особенно вот поручик скучает без ваших восхитительных глаз, так как солнце в вашем лице редко заглядывает в убогую келью монаха.
Да уж я знаю, какие вы монахи, Таня ухмыльнулась. Тут, поди, ни одного публичного дома не проинспектированного вами не осталось.
Да он на весь город всего один, да и тот начал, было, Герман, но едва Таня иронично приподняла бровь, сразу запнулся.
Мне по службе полагается знать, произнес он. Инструкция предписывает осуществлять надзор за всеми заведениями, которые могут представлять опасность для общественной нравственности и служить местом сбора антигосударственных элементов.
Это, сдается мне, ваш любимый пункт инструкции, Таня иронично хмыкнула. Будь ваша воля, вы бы только его целыми днями и выполняли.
Вы к нам несправедливы, мадемуазель, произнес Рождествин. Мы с поручиком изо всех сил стараемся быть полезными, но разве это наша беда, что на столь скромном поприще
Ладно, ладно, Таня примирительно взмахнула руками. Будет вам поприще поинтереснее. Я, собственно, за этим сюда и приехала.
Только за этим? с некоторым скепсисом в голосе спросил Герман.
Поручик, вы не оставите нас ненадолго? спросила она, повернувшись к Рождествину.
Разумеется, мадемуазель, ответил тот, слегка ухмыльнувшись и игриво кивнул ей.
Вот этого я не люблю, Таня слегка сморщила нос. Во-первых, я вам не мадемуазель, а «ваше высокоблагородие». Вы все, я смотрю, слегка распустились здесь.
С этими словами она укоризненно взглянула на стоящую возле стола бутылку.
Во-вторых, не надо вот этих слащавых улыбочек, пожалуйста, поручик, продолжила она. Я приехала с Германом Сергеевичем поговорить по важному делу.
Слушаюсь, ваше высокоблагородие, эльф мгновенно принял серьезное выражение лица, вытянулся в струнку, кивнул и покинул кабинет.