О смерти отца нам сообщил Эмиль Шаплен, старший сын главного королевского ювелира, объяснял Гаспар, пока они шли через анфиладу небольших комнат, где у окон стояли столы мастеров, работавших на Шаплена. Всё случилось внизу, в винном погребе, но, к сожалению, молодой Шаплен нарушил место преступления. Тело перенесли наверх, сейчас оно в спальне.
Марк поднялся по ступеням широкой лестницы на второй этаж и вошёл в небольшую, мрачную комнату, где на старинной резной кровати под балдахином, с которого свисал пыльный полог, лежал старый мастер. Марк знал его, ему не раз приходилось обращаться к нему, когда он служил королю Арману, потому что тот именно ему поручал заказывать у Шаплена украшения и отделку оружия. А самому Марку нравилось обсуждать со стариком мельчайшие детали, рассматривая эскизы, которые тот рисовал угольным карандашом на желтоватых листах, и иногда внося поправки, которые тот с одобрением принимал, хваля юношу за хороший вкус и познания в запутанной науке орнаментального искусства. За прошедшие годы он не слишком изменился, разве что его густая шевелюра утратила последние рыжеватые островки, став совсем белой, да на лице добавилось морщин. Теперь, подойдя к кровати, возле которой стояли, скорбно склонив головы, три сына Шапленов, старший из которых уже и сам начал седеть, барон де Сегюр ощутил печаль от того, что не только двор королей Сен-Марко потерял замечательного ювелира, но и сам он утратил хорошего приятеля, который был добр к нему, и с которым ему было так легко и интересно.
Остановившись, он какое-то время стоял, с печалью глядя на спокойное лицо старика, но при этом ощущая всё большее беспокойство, а потом, не выдержав, повернулся к Филбертусу.
Тебе не кажется странным, как он выглядит? спросил он.
Тот мрачно кивнул и, приблизившись, склонился ниже и, оттянув верхнее веко покойного, осмотрел глаз. Марк тем временем с тревогой отмечал, что мертвец выглядит необычно. Он был слишком бледен,
его запавшие веки потемнели, а губы приобрели синеватый оттенок.
Думаешь, яд? спросил он у мага, а тот нерешительно пожал плечами, и при этом было видно, что он тоже взволнован.
Ясно, что он умер не от естественных причин, но мне незнакомы такие симптомы. Вернее, я кое-что слышал и совсем недавно, но Мне нужно проверить, Марк.
Проверь, кивнул тот и, подняв глаза, взглянул на Эмиля Шаплена. Что случилось? Почему вы, зная, что произошло ограбление, не оставили всё, как есть, а перенесли его сюда?
Простите, ваша светлость, пробормотал тот и вытер рукавом красные от слёз глаза. Я ничего не знал об ограблении, просто спустился в погреб за вином и на нижних ступеньках увидел отца. Он лежал там, и в полумраке я подумал, что он просто оступился, и позвал на помощь. Мы перенесли его сюда и только после этого поняли, что он уже мёртв. А после я спустился в погреб и увидел, что тайник за бочками открыт. Его мог открыть только отец или кто-то из нас троих, он указал на братьев. Кроме нас никто не знал о нём. Другие сейфы расположены наверху, там хранятся запасы золота и камни, а также готовые и находящиеся в работе изделия. Но самое ценное мы держим внизу.
Что пропало?
Только одна вещь, бесценный изумруд размером и формой напоминающий голубиное яйцо. Отец недавно заказал его в Гарце и собирался сделать новую корону к восемнадцатилетию государя. Он уже начал переговоры с казначеем, чтоб согласовать цену, но последнее слово оставалось за королём.
В сейфе ещё что-то было?
Диадема с рубинами, которую её величество заказал ко дню рождения вдовствующей королевы Элеоноры, и двенадцать крупных кабошонов из звёздчатых опалов, предназначенных для оформления шатра над ракой короля Армана. Всё это на месте.
Сейф был взломан или открыт? спросил Марк.
В том-то и дело, что он был открыт, и сделать это мог только отец! воскликнул средний брат. Мы с Рожером всё утро работали в мастерской, а Эмиль ходил к графине Блуа, чтоб обсудить с ней эскиз нового колье взамен недавно украденного.
И в дом никто из посторонних не входил?
Здесь работает двадцать человек, напомнил Эмиль. Чужака бы заметили.
Когда вы в последний раз видели отца?
Они задумались.
Вечером за ужином. Он ушёл спать сразу после этого, а мы задержались в гостиной, чтоб обсудить дела. Утром он всегда встаёт раньше всех, идёт на кухню, готовит себе завтрак, а, поев, отправляется к себе и работает до обеда. Без особой нужды его никто не беспокоит в это время.
Утром светло и глаза ещё не устали, пояснил младший брат. После обеда он уже не мог работать, занимался другими делами, обучал молодых мастеров, рисовал эскизы, проверял изделия, которые в работе, и вносил поправки.
Ладно, проговорил Марк, давайте спустимся вниз и осмотрим погреб.
Его проводил Эмиль Шаплен, который нёс в руках застеклённый фонарь со свечой. В погребе было темно, хоть в этот день здесь и стояли несколько таких же ламп, в тщетной попытке осветить мрачное сводчатое помещение, где в ряд стояли шесть бочек с вином. Вторая и третья из них были придвинуты к соседним, открывая узкий проход к стене, в которой находилась небольшая ниша, обычно закрытая тяжёлой металлической заслонкой, имитирующей камень кладки. Дверца сейфа тоже была толстой, но сделана искусно, устройство замка с тремя блестящими штырями было спрятано между бронзовыми пластинами, украшенными причудливым узором. Осмотрев дверцу, в которой чернели две замочных скважины разной формы и размера, Марк не заметил никаких следов взлома.