Тишину разорвал приглушенный взрыв. Люси вскочила, расплескав коктейль и глядя на Шейни расширившимися от ужаса глазами.
Что это?
Майкл выпрямился и некоторое время напряженно вслушивался.
Похоже, там взорвалась маленькая бомба.
Он, не спеша, двинулся к двери.
Недолгая тишина сменилась гулом возбужденных голосов.
Шейни и следовавшая за ним Люси поднялись по лестнице.
Дверь третьего этажа была открыта. В середине коридора перед запертой дверью стояли люди. Мужчины были без пиджаков, а женщины в домашних халатах. Они стучали в дверь, дергали за ручки и возбужденно переговаривались.
Шейни подошел к ним и спросил:
Вы уверены, что это произошло здесь?
Люди дружно закивали.
Дверь заперта, и никто не отвечает.
Шейни стал на колени и опустил голову, принюхиваясь к узкой щели под дверью. В нос ударил острый запах пороха.
Он поднялся и приказал:
Ну-ка, станьте все в сторону!
Потом отошел к противоположной стене и, выставив вперед левое плечо, ударил своими ста девяноста фунтами в дверь.
Дверь приоткрылась, но всего на несколько дюймов, она была заперта на цепочку.
Запах пороха стал намного сильнее. Шейни отошел назад и второй раз ç разбега ударил дверь плечом.
Дверь открылась настежь, так что детектив вылетел на середину комнаты.
Он медленно обернулся к столпившимся в дверях людям.
Отойдите отсюда, вы все! сказал детектив. Люси!
Я здесь, Майкл!
Спустись к себе в комнату и вызови полицию. Скажи; что произошло двойное убийство.
Иду, сказала девушка. В тишине послышались ее быстрые шаги.
Шейни плотно закрыл дверь квартиры, не обращая внимания на вопросы и протестующие выкрики.
ГЛАВА II
По планировке и убранству эта квартира ничем не отличалась от хорошо знакомых Майклу комнат Люси Гамильтон.
Посреди гостиной лежала мертвая женщина. Ее конечности были сведены страшным напряжением предсмертной судорога, лицо исказила гримаса мучительной боли.
Это была женщина лет тридцати пяти, с красивой стройной фигурой, в роскошном желто-зеленом шелковом платье для коктейля.
Тело мужчины свешивалось из глубокого кресла у окна.
На полу, рядом с креслом, лежал дробовик двенадцатого калибра, Шейни повидал достаточно самоубийств, чтобы понять, что в момент выстрела дуло ружья было у мужчины во рту. Страшная сила порохового заряда буквально разнесла несчастную голову.
Майкл Шейни неподвижно стоял у стены. Дверь в спальню была открыта. Открыто было и окно спальни, легкий ветерок проносился по гостиной, постепенно рассеивая кислый запах пороха.
На коврике, возле тела женщины, лежал перевернутый бокал для коктейля. Второй бокал валялся возле открытой двери на кухню. Большое темное пятно на ковре* ясно показывало, что его уронили полным или почти полным.
На низеньком столе Шейни увидел пару шелковых дамских перчаток и шляпу с широкими полями.
Когда память детектива запечатлела каждую деталь этой жуткой сцены, он подошел к стоящему перед диваном журнальному столику и принялся разглядывать два лежавших на нем исписанных листка бумаги.
Шейни сел на диван и осторожно, чтобы ни к чему не прикоснуться, наклонился вперед
Обе записки написаны одним и тем же неразборчивым почерком. В более короткой детектив прочел:
«Тем, к кому это относится:
Когда вы это прочитаете, нас уже не будет в живых. Я приготовил яд и теперь жду прихода Эльзы, чтобы вместе выпить напиток забвения.
Мы верим, что Господь простит нас. Мы не можем жить друг без друга, а религия, которую исповедует моя жена, не оставляет нам никакой надежды, что в этой жизни мы когда-нибудь будем вместе.
Сейчас мы выпьем свой последний коктейль и навсегда соединимся в мире ином.
Боже, прости нас обоих!
Роберт Ламберт».
Вторая, более длинная записка, была написана совсем неразборчиво. Косые строчки наползали одна на другую, так что Шейни с трудом прочел:
«Как ужасно то, что я сделал! Моя любимая Эльза лежит передо мной, убитая ядом.
А я все еще жив. Какой же я жалкий трус! Клянусь честью, я этого не ожидал. Но нет, меня подвел не дух. Дрогнула плоть. Мы провозгласили тост за смерть в наших бокалах и поднесли ее к губам.
К моему величайшему позору, в этот миг плоть моя восстала. Пальцы разжались, и бокал упал на пол.
В следующее мгновение я увидел, как моя дорогая возлюбленная покачнулась и упала. Я стал возле Эльзы на колени и, рыдая, говорил ей о своей любви, а она уходила в Вечность.
У меня не осталось цианистого калия. Но я нашел другой выход. В шкафу висит мой дробовик.
Потерпи немного, Эльза. Твоя твердость укрепила меня. На этот раз я сделаю все как следует.
Иду к тебе.
Роберт Ламберт».
Дочитав это жуткое послание, Майкл Шейни с глубоким вздохом откинулся на спинку дивана и принялся подергивать себя за мочку левого уха. Несчастные, глупые, жалкие, страдающие люди! Выбрав этот путь, они потеряли слишком много. Пока он ел приготовленный Люси обед и пил коньяк, эти двое совсем рядом, всего этажом выше, готовились совершить последний страшный шаг.
Раздался пронзительный вой полицейской сирены. Майкл встал с дивана и сунул руки в карманы, хорошо зная, что шефу полиции Джентри будет гораздо приятнее, если ему доложат, что Шейни ни к чему не притронулся.