Ну и король! Ну и фантазия! Ха-ха-ха!
Розы на кусте были свежие и ароматные, и Юксаре пожалел, что поблизости нет какой-нибудь прекрасной дамы, чтобы вручить ей букет цветов. Но тут же удивился собственной глупости. Ведь он никогда в жизни не интересовался прекрасными дамами. С чего бы интересоваться ими теперь?
Ты живой? спросил Муми-тролль, глядя на него испуганными глазами.
Конечно, ответил Юксаре, отряхиваясь от розовых лепестков и вновь раскуривая трубку. Мне от матушки достались слишком мягкие бока. Недаром отец ласково звал ее кошечкой. И он как ни в чем не бывало пошел дальше навстречу новым неожиданностям.
А дальше были бесконечные поиски золотых яиц, сулящих подарки от Самодержца, заздравные тосты у подножия королевского трона и награждение победителей. Друзья по очереди поздравляли короля со столетием, а тот в ответ величал их чокнутыми подданными.
Юксаре поначалу тоже хотел произнести пару слов в адрес Самодержца, но передумал. Они со Шнырьком получили свои скромные призы (скромные потому, что ни Юксаре, ни Шнырек не проявили особого рвения в поиске золотых яиц), и эти призы заняли все его внимание. Облитые шоколадом шарики, сахарные цветы, липкие карамельки на палочках и фигурки из марципана. Ни с чем не сравнимый сладкий дух пленил Юксаре.
Он взял марципанового хемуля и с удовольствием расправился с ним.
Попался, проурчал Юксаре, закидывая в рот изящно вылепленную фигурку. Когда ему еще удастся так безобидно поиздеваться над беднягой-хемулем?
Конфета была приторной, но приятно пахла миндалем. Юксаре удовлетворенно жевал, наблюдая, как Шнырек поедает шоколадные шарики. Неподалеку горели костры, легкий ветерок доносил запахи тыквенного супа и жареных сосисок.
Может, выпьем яблочного вина и закусим как следует? спросил Шнырек. А то у меня от этих конфет во рту все слиплось. Да и волнение, сам понимаешь. Я от волнения еле лапы волочу. Кто придумал эти шумные праздники?!
Пожалуй, ты прав, согласился Юксаре, можно и... но не договорил. Шнырек так и не узнал, что можно, а что нельзя, потому как именно в этот момент Юксаре увидел Мюмлу-маму и потерял дар речи.
Юмпель-вымпель, как же я объелась! сказала Мюмла-мама, обращаясь к окликнувшему ее Муми-троллю. Она болтала без остановки и громко хохотала (вероятно, так делают все прекрасные дамы), а Юксаре в очередной раз с сожалением вспомнил ароматный розовый куст. Красные розы наверняка подошли бы к широкому бордовому платью Мюмлы-мамы с многочисленными пуговицами и бантом на воротнике. И к ее зеленым, с озорным блеском глазам. И к рыжим волосам, собранным в пучок, которые пылали, как горящий костер.
Дочь Мюмлы в этот раз не обманула. Мать у нее действительно была круглой. Словно ее перепутали с воздушным шаром, собираясь в кругосветное путешествие, и накачали воздухом изнутри. Она напоминала большое плотное облако или самый крупный на острове холм, но при этом ступала по земле легко и непринужденно, как будто не чувствовала собственного веса. Юксаре почудилось, что Мюмла-мама похожа на солнце. Такая же круглая, лучистая и наверняка теплая на ощупь. Ему вдруг захотелось обнять ее, но для этого нужно было увеличиться в размере в два раза, чтобы суметь обхватить ее широкое тело.
Вокруг Мюмлы-мамы толпились дети, штук четырнадцать-пятнадцать, а то и больше. Они непрестанно галдели, дергали ее за платье и просили купить мороженого. Некоторые из них были прямо-таки близнецами, похожими друг на
друга, как золотые звезды на троне Самодержца. А про кого-то язык не поворачивался сказать, что их родила Мюмла слишком отличались они от своих братьев и сестер. Но это ничуть не мешало им липнуть к матери, вытирать грязные лапы об ее подол и реветь из-за всякой ерунды.
"Неудивительно, что она такая большая, подумал Юксаре, подходя ближе и прислушиваясь к разговору. Мюмла-мама и Муми-тролль увлеченно обсуждали ее несуществующего чудака-брата и его длинную рыжую бороду, в которой однажды завелись две пронырливые мышки. Ведь эта орава когда-то побывала у нее в животе. Интересно, они попали туда все вместе или по очереди?"
Мама, карусель! пропищал детеныш Мюмлы-мамы в испачканных шоколадом штанишках. Смотри, лошадка как живая! Пойдем скорее! Ты обещала, мама! Мама-а-а!
И Мюмла-мама, не прекращая улыбаться во весь рот, стала прощаться. Она сгребла в охапку не меньше дюжины ребятишек и была такова.
Потрясающая мюмла! восхищенно проговорил Юксаре ей вслед, не замечая удивленных взглядов друзей.
К вечеру толпа гуляющих стала гуще в два раза, и он испугался, что потеряет Мюмлу-маму из вида. Чуть не выронив свою трубку и не сбив с лап группу смеющихся филифьонок, Юксаре побежал к карусели, которая была составлена из ярко-красных карет, запряженных лошадьми. Он не отрываясь смотрел, как Мюмла-мама забралась в ближайшую карету, как помахала ему, отдуваясь и поправляя платье.
Верхом на лошади в яблоках, что везла эту карету, сидел Шнырек хемуль знает, как он там оказался. Шнырька укачало, но Юксаре сейчас не хотелось думать об этом. Карусель закружилась, полыхнули огнем рыжие волосы, и он замер как завороженный.