В погребе она тебе найдется, видно, сказала Дилси. Веди его оттуда скорей на солнышко, пока оба не схватили воспаление легких на этом сыром полу.
Под бдительным оком Дилси они пошли через двор туда, где кучно росли у забора можжевеловые деревья. Затем Дилси ушла в хибару.
Только без воя, сказал Ластер. Достаточно уже с тобой сегодня навозился. Между деревьями привешен был гамак из бочарных клепок, скрепленных, перевитых проволокой. Ластер лег в гамак, а Бен наугад побрел дальше. Он опять начал поскуливать. Цыц, сказал Ластер, привставая. А то отлуплю. Снова улегся в гамак. Шаги Бена затихли, но помыкивание продолжалось. Замолчишь ты или нет? сказал Ластер. Встал, направился следом, подошел к Бену, присевшему на пятки у земляного холмика. С краев его воткнуты были две склянки синего стекла, в каких хранятся яды. Из горлышка одной торчал завялый стебель дурмана. Бен глядел на склянки и помыкивал, постанывал протяжно. Неопределенно поводив рукой вокруг себя, он нашел веточку, вставил во вторую склянку. Ты чего развылся? сказал Ластер. Тебе ж не с чего. Или хочешь, чтоб была причина? Это я могу. Присев, он вдруг выхватил склянку из земли и спрятал за спину. Мык оборвался. Бен застыл на корточках, глядя на оставшуюся ямку, набрал в легкие воздуху но тут Ластер вернул бутылочку на
место. Тш-ш! шикнул Ластер. Не смей! Поори только мне. Вот он, твой пузырек. Видишь? Вот он. Да нет, здесь от тебя тишины не жди. Пошли посмотрим, как они там мячик гоняют уже? Потянул Бена за руку, поднял с корточек, подвел к забору, и они встали рядышком, глядя в просветы сквозь сплетенье жимолости, еще не зацветшей.
Вот они, сказал Ластер. Вон там, подходят. Видишь?
Они смотрели, как четверо играющих, загнав мячи в лунку, послали их дальше от стартовой точки. Бен глядел, поскуливая и пуская слюни. Рванулся за проходящими, мотая головой, мыча. Один из игроков подозвал к себе мальчика с клюшками:
Эй, кэдди. Подай клюшки!
Тихо, Бенджи, сказал Ластер, но Бен уходил вдоль забора своей косолапой рысцой, хватаясь за планки и хрипло, безнадежно голося. Игрок ударил, пошел дальше, а Бен бежал с ним вровень до оконечного угла забора и прижался там, не сводя глаз с уходящих.
Замолчишь ты? сказал Ластер. Замолчишь ты? Потряс Бена за локоть. Бен вцепился в забор, плача хрипло, упорно. Кончишь ты шуметь? сказал Ластер. Или так и не кончишь? Бен глядел через забор не отрываясь. Ладно же, сказал Ластер. Орешь сам не знаешь с чего. Так сейчас тебе будет причина. Через плечо оглянулся на дом. Затем зашептал: Кэдди! Ну, ори же. Кэдди! Кэдди! Кэдди!
Минуту спустя, в промежутки между протяжными воплями, слышен стал зовущий голос Дилси. Ластер взял Бена за руку, и они пошли к ней через двор.
Я говорил же, развоется, сказал Ластер.
Ты, мерзавец! сказала Дилси. Говори, чем ты его обидел?
Да не трогал я его. Я же говорил, что заревет, как только там игра начнется.
Подведи его ко мне, сказала Дилси. Тш-ш, Бенджи. Не плачь. Но Бен плакал. Они торопливо прошли двором к хибаре, вошли туда. Беги за туфелькой, сказала Дилси. Только не растревожь мне Кэдайн. Если она чего скажет, успокой ее, что он со мной. Иди же-уж это-то, я думаю, ты можешь сделать. Ластер ушел. Дилси подвела Бена к кровати, усадила рядом и, обняв, забаюкала, закачалась с ним взад-вперед, утирая подолом ему слюнявый рот. Ну, не плачь, приговаривала она, гладя его по голове. Тш-ш. Дилси с тобой ведь. Но он голосил медленно, убого и бесслезно, и в сумрачном и безнадежном звуке этом звучала вся безгласная горесть вселенной. Вернулся Ластер с атласной белой туфелькой пожелтелой, треснутой, замызганной. Вложили ее Бену в руку, и он притих. Но вскоре похныкивание опять перешло в громкий плач.
Может, ты Ти-Пи разыскал бы, сказала Дилси.
Он вчера говорил, уйдет за город. А к четырем вернется.
Дилси раскачивалась взад-вперед, гладя Бена по голове.
Долго ждать, о господи, сказала она. Ох, долго.
Я же умею править, мэмми, сказал Ластер.
Ты шарабан перевернешь, сказала Дилси. Заозоруешь, и оба расшибетесь насмерть. Ты сумел бы, я знаю. Но тебе нельзя доверить. Ну, не плачь, сказала она. Тш-ш. Ш-ш-ш-ш.
Что вы, мэм, сказал Ластер. Мне же Ти-Пи дает править. Дилси покачивалась, обняв Бена. Мис Кэлайн сказала, если не можете утихомирить, то придется ей самой встать и сойти к нему.
Не плачь же, голубок, сказала Дилси, гладя Бена по голове. Ластер, голубчик, сказала она. Будешь помнить про старую мэмми, не будешь озоровать?
Да, мэм, сказал Ластер. Я буду точка в точку как Ти-Пи.
Дилси гладила волосы Бену, баюкая.
Я делаю все, что могу, сказала она. Господь мне свидетель. Что ж, запрягай иди, сказала она, вставая. Ластер так и брызнул из хибары вон. Бен плакал с туфелькой в руках. Ну, не плачь. Сейчас Ластер тебя на кладбище прокатит в шарабане. За шапкой в дом ходить, тревожить матушку не станем, сказала она. Пошла в угол комнаты, закрытый ситцевой занавеской, взяла там войлочную шляпу, в которой была утром. Одежки что, одежки полгоря, а знали бы люди все наше горе сказала она. Для божьего дитя в одежках нет зазору. А скоро и меня бог к себе приберет, и то пора. Вот так. Надела ему шляпу, застегнула куртку. Он мерно плакал. Дилси вынула у него из рук туфельку, спрятала, и они вышли. Подъехал Ластер в побитом кривобоком шарабане, запряженном белой лошадью преклонных лет.