Ладно, говорю, ладно. Пускай по-вашему. Но поскольку конторы у меня нет, то мне сейчас надо на службу, на ту, какая у меня есть. Так хотите, чтобы я поговорил с ней?
Я боюсь, что ты погорячишься, говорит матушка.
Ладно, говорю. Тогда не буду.
Но надо же что-то делать, говорит матушка. Ведь иначе люди будут думать, что я сама ей разрешаю прогуливать уроки и бегать по улицам или что я бессильна воспретить ей О муж мой, муж мой, говорит. Как мог ты. Как мог ты покинуть меня в моих тяготах.
Ну-ну, говорю. Вы этак совсем расхвораетесь. Вы либо на день ее тоже бы запирали, либо препоручили б ее мне и успокоились на том бы.
Родная плоть и кровь моя, говорит матушка и плачет.
Ладно, говорю. Я займусь ею. Кончайте же плакать.
Старайся не горячиться, говорит она. Не забывай, что она еще ребенок.
Постараюсь, говорю. Вышел и дверь затворил.
Джейсон, мамаша за дверью. Я не отвечаю. Ухожу коридором. Джейсон, из-за двери снова. Я сошел вниз по лестнице. В столовой никого, слышу Квентина в кухне. Пристает к Дилси, чтобы та ей налила еще кофе. Я вошел к ним.
Ты что, в этом наряде в школу думаешь? спрашиваю. Или у вас сегодня нет занятий?
Ну, хоть полчашечки, Дилси, Квентина свое. Ну, пожалуйста.
Не дам, говорит Дилси, и не подумаю. В семнадцать лет девочке больше чем чашку нельзя, да и что бы мис Кэлайн сказала. Иди лучше оденься, а то Джейсон без тебя уедет в город. Хочешь опять опоздать.
Не выйдет, говорю. Мы сейчас с этими опозданиями покончим.
Смотрит на меня, в руке чашка. Отвела с лица волосы, халатик сполз с плеча.
Поставь-ка чашку и поди на минуту сюда, в столовую, говорю ей.
Это зачем? говорит.
Побыстрее, говорю. Поставь чашку в раковину и ступай сюда.
Что вы еще затеяли, Джейсон? говорит Дилси.
Ты, видно, думаешь, что и надо мной возьмешь волю, как над бабушкой и всеми прочими, говорю. Но ты крепко ошибаешься. Говорят тебе, чашку поставь, даю десять секунд.
Перевела глаза с меня на Дилси.
Засеки время, Дилси, говорит. Когда пройдет десять секунд, ты свистнешь. Ну, полчашечки, Дилси, пожа
Я схватил ее за локоть. Выронила чашку. Чашка упала на пол, разбилась, она дернула руку, глядит на меня я держу. Дилси поднялась со своего стула.
Ох, Джейсон, говорит.
Пустите меня, говорит Квентина, не то дам пощечину.
Вот как? говорю. Вот оно у нас как? Взмахнула рукой. Поймал и эту руку, держу, как кошку бешеную. Так вот оно как? говорю. Вот как оно, значит, у нас?
Ох, Джейсон! говорит Дилси. Из кухни потащил в столовую. Халатик распахнулся, чуть не голышом тащу чертовку. Дилси за нами ковыляет. Я повернулся и захлопнул дверь ногой у Дилси перед носом.
Ты к нам не суйся, говорю.
Квентина прислонилась к столу, халатик запахивает. Я смотрю на нее.
Ну, говорю, теперь я хочу знать, как ты смеешь прогуливать, лгать бабушке, подделывать в дневнике ее подпись, до болезни ее доводить. Что все это значит?
Молчит. Застегивает на шее халатик, одергивает, глядит на меня. Еще не накрасилась, лицо блестит, как надраенное. Я подошел, схватил за руку.
Что все это значит? говорю.
Не ваше чертово дело, говорит. Пустите.
Дилси открыла дверь.
Ох, Джейсон, говорит.
А тебе сказано, не суйся, говорю, даже не оглядываясь. Я хочу знать, куда ты убегаешь с уроков, говорю. Если б на улицу, то я бы тебя увидел. И с кем ты убегаешь? Под кусточек, что ли, с которым-нибудь из пижончиков этих прилизанных? В лесочке с ним прячетесь, да?
Вы вы противный зануда! говорит она. Как кошка рвется, но я держу ее. Противный зануда поганый! говорит.
Я тебе покажу, говорю. Старую бабушку отпугнуть это ты умеешь, но я покажу тебе, в чьих ты сейчас руках.
Одной рукой держу ее перестала вырываться, смотрит на меня, глазищи широкие стали и черные.
Что вы хотите со мной делать?
Сейчас увидишь что. Вот только пояс сниму, говорю и тяну с себя пояс. Тут Дилси хвать меня за руку.
Джейсон, говорит. Ох, Джейсон! И не стыдно!
Дилси, Квентина ей, Дилси.
Да не дам я тебя ему. Не бойся, голубка. Вцепилась мне в руку. Тут пояс вытянулся наконец. Я дернул руку, отпихнул Дилси прочь. Она прямо к столу отлетела. Настолько дряхлая, что еле на
ногах стоит. Но это у нас так положено надо же держать кого-то в кухне, чтоб дочиста выедал то, что молодые негры не умяли. Опять подковыляла, загораживает Квентину, за руки меня хватает.
Нате, меня бейте, говорит если сердце не на месте, пока не ударили кого. Меня бейте.
Думаешь, не ударю? говорю.
Я от вас любого неподобства ожидаю, говорит.
Тут слышу: матушка на лестнице. Как же, усидит она, чтоб не вмешаться. Я выпустил руку Квентинину. Она к стенке отлетела, халатик запахивает.
Ладно, говорю. Временно отложим. Но не думай, что тебе удастся надо мной взять волю. Я тебе не старая бабушка и тем более не полудохлая негритянка. Потаскушка ты сопливая, говорю.
Дилси, говорит она. Дилси, я хочу к маме.
Дилси подковыляла к ней.
Не бойся, говорит. Он до тебя и пальцем не дотронется, покамест я здесь.
А матушка спускается по лестнице.