Его адвокат.
Защищал. Хотел обелить.
Бросить и его туда. Там еще хватит огня, чтобы спалить адвоката.
Сделать с адвокатом то же, что и с ним. Что он сделал с ней. Только не початком. Он пожалеет, что это не початок.
Хорес не слышал их. Не слышал воплей обожженного. Не слышал огня, хотя пламя, словно живя своей жизнью, продолжало вздыматься, неослабно и беззвучно: яростный гул, будто во сне, безмолвно ревел из немой пустоты.
XXX
В Кинстоне пассажиров на вокзале встречал худощавый сероглазый старик с нафабренными усами, владелец семиместной машины. В прежние дни, до того, как город стал лесопромышленным, он, сын одного из первых поселенцев, был плантатором и землевладельцем. Потом из-за легкомыслия и жадности лишился своих владений и стал совершать рейсы на экипаже от вокзала в город и обратно, с нафабренными усами, в цилиндре и поношенном длиннополом сюртуке, рассказывая по пути коммивояжерам, как был раньше вождем кинстонского общества; теперь он стал его возницей.
Когда эра лошадей миновала, он купил автомобиль и продолжал выезжать к поездам. По-прежнему фабрил усы, хотя цилиндр сменился кепкой, а сюртук серым пиджаком в красную полоску.
Вот и вы, сказал старик, когда Хорес сошел с поезда. Кладите вещи в машину.
Он сел за руль. Хорес уселся на переднее сиденье рядом.
Вам бы приехать предыдущим поездом, сказал старик.
Предыдущим?
Она прикатила утром. Ваша супруга. Я отвез ее домой.
А, сказал Хорес. Она дома?
Старик завел мотор, отъехал назад и развернулся. Машина у него была хорошая, мощная, с легким управлением.
А когда вы ждали ее?.. Они тронулись. Я помню в Джефферсоне то место, где сожгли этого типа. Вы, наверное, видели, как все произошло?
Да, ответил Хорес. Да. Я слышал об этом.
Поделом ему, сказал водитель. Мы должны защищать наших девушек. Самим могут понадобиться.
Они развернулись и поехали по улице. На углу горел дуговой фонарь.
Я сойду здесь, сказал Хорес.
Подвез бы вас прямо к дверям, сказал водитель.
Сойду здесь, сказал Хорес. Чтобы вам не разворачиваться.
Как угодно, сказал водитель. Плата все равно та же самая.
Хорес вылез и взял свой чемодан; водитель даже не потянулся к нему. Автомобиль уехал. Хорес поднял чемодан, простоявший десять лет в чулане у сестры, привез он его в город в то утро, когда сестра спросила фамилию окружного прокурора.
Дом у него был новый, с просторными газонами, клены и топольки, которые он посадил сам, еще не разрослись. Подходя к дому, Хорес увидел в окне жены розовые шторы. Он вошел с заднего хода, подошел к ее двери и заглянул в комнату. Жена лежала в постели, читая широкоформатный журнал с яркой обложкой. На лампе был розовый абажур. На столе лежала коробка шоколадных конфет.
Я вернулся, сказал Хорес.
Жена взглянула на него поверх журнала.
Запер заднюю дверь? спросила она.
Да, я так и знал, что ее не будет, сказал Хорес. Ты еще
Что «еще»?
Маленькая Белл. Ты не звонила
Чего ради? Она в гостях, на вечеринке. А что? Зачем ей менять свои планы, отказываться от приглашения?
Да, сказал Хорес, я так и знал, что ее не будет. А ты
Я говорила с ней позавчера вечером. Иди запри заднюю дверь.
Да, сказал Хорес. Конечно. С ней ничего не случилось. Я только
Телефон стоял на столе в темном коридоре. Номер оказался сельским; пришлось ждать. Хорес сидел у аппарата. Дверь в конце коридора он оставил приоткрытой. Сквозь нее доносились смутные тревожные напевы летней ночи.
Ночью старикам тяжело, тихо сказал Хорес, не опуская трубки. Летние ночи тяжелы для них. Нужно что-то предпринять. Издать какой-то закон.
Белл окликнула его из комнаты, по голосу было слышно, что она лежит.
Я звонила ей позавчера вечером. Чего тебе беспокоить ее?
Знаю, ответил Хорес. Я недолго.
Он держал трубку, глядя на дверь, в которую задувал какой-то странный, тревожащий ветерок. Начал повторять вслух цитату из когда-то прочитанной книги: «Все реже будет наступать покой. Все реже будет наступать покой».
Телефон ответил.
Алло! Алло! Белл? заговорил Хорес.
Да? ответил ее голос, тихий и тонкий. Что такое? Что-нибудь случилось?
Нет-нет, сказал Хорес. Я только хотел поздороваться с тобой и пожелать доброй ночи.
Что? В чем дело? Кто говорит?
Хорес, сидя в темном коридоре, сжал трубку.
Это я, Хорес. Хорес. Я только хотел
В трубке раздалось какое-то шарканье; было слышно дыхание Белл. Потом чей-то мужской голос произнес:
Алло, Хорес; пошел бы ты
Замолчи! послышался голос Маленькой Белл, тонкий и слабый; Хорес вновь услышал шарканье; наступила мертвая пауза.
Перестань! послышался голос Маленькой Белл. Это Хорес! Я живу вместе с ним!
Хорес прижал трубку к уху. Голос Маленькой Белл был спокоен, холоден, сдержан, независим.
Алло? Хорес. У мамы все в порядке?
Да. У нас все в порядке. Я только хотел
сказать тебе
А. Доброй ночи.
Доброй ночи. Тебе там весело?
Да. Да. Я завтра напишу. Мама получила мое письмо?
Не знаю. Я только что
Может, я забыла его отправить. Но завтра не забуду. Завтра напишу. Это все?
Да. Я только хотел
Хорес положил трубку; гудение в ней смолкло. Свет падал в коридор из комнаты, где лежала Белл.