Где она теперь? Или ее выгнали из города?
Куда идут люди после того, как выселятся, не моя забота, сказал владелец, поворачиваясь спиной, И добавил: Думаю, все же кто-нибудь ее приютил.
Да, сказал Хорес. Христиане. Христиане.
И направился к двери. Владелец окликнул его. Хорес обернулся. Владелец доставал из ящичка на стене какую-то бумажку. Хорес вернулся. Бумажка уже лежала на столе. Владелец держа зубочистку во рту, опирался руками о стол.
Она сказала, что его оплатите вы.
Хорес, отсчитав деньги дрожащими руками, оплатил счет. Войдя во двор тюрьмы, подошел к двери и постучал. Через некоторое время вышла с лампой, запахивая на груди мужское пальто, худощавая неряшливая женщина. Вгляделась в Хореса и прежде, чем он успел заговорить, сказала:
Вы, наверно, ищете миссис Гудвин?
Да. Как вы Вы
Я уже видела вас раньше. Вы адвокат. Она тут. Спит сейчас.
Спасибо, сказал Хорес. Спасибо. Я знал, что кто-нибудь не верил, что
Я, пожалуй, всегда смогу найти постель для женщины с ребенком, сказала женщина. Что скажет Эд, мне все равно. У вас срочное дело? Сейчас она спит.
Нет-нет. Я просто хотел
Женщина поглядела на него поверх лампы.
Тогда не надо ее тревожить. Можете прийти утром и подыскать ей жилье. Спешить некуда.
Днем Хорес снова приехал к сестре на такси и рассказал, что произошло.
Теперь я должен взять ее домой.
В мой дом нет, сказала Нарцисса.
Хорес поглядел на нее. Потом стал медленно набивать трубку.
Я вынужден поступить так, дорогая. Ты должна понять.
В мой дом нет, повторила Нарцисса. Я считала, это решено.
Хорес чиркнул спичкой, раскурил трубку и осторожно бросил спичку в камин.
Ты понимаешь, что ее, в сущности, выбросили на улицу? Понимаешь
Ничего страшного. Ей не привыкать.
Хорес поглядел на сестру. Сунул трубку в рот и стал усиленно затягиваться, глядя, как дрожит рука, держащая черенок.
Послушай. Завтра, возможно, ей предложат убираться из города. Только потому, что, оказывается, она не состоит в браке с тем мужчиной, чьего ребенка носит по этим безгрешным улицам. Но кто разболтал об этом? Вот что я хочу знать. Я знаю, что никто в Джефферсоне об этом не знал, кроме
Я слышала, что первым говорил это ты, сказала мисс Дженни. Нарцисса, все же почему
В мой дом нет, сказала Нарцисса.
Ну что ж, сказал Хорес и глубоко затянулся. Теперь, конечно, все ясно, произнес он сухим негромким голосом.
Нарцисса поднялась.
Ты останешься на ночь?
Что? Нет-нет. Я я обещал, что зайду за ней в тюрьму и Хорес затянулся еще раз. Что ж, не думаю, что это важно. Надеюсь, что нет.
Сестра неотрывно глядела на него.
Так остаешься?
Можно даже сказать ей, что у меня случился прокол, продолжал Хорес. В конце концов, время не такая уж плохая штука. Пользуйся им с толком, и ты можешь растягивать все что угодно, как резиновый жгут, пока он где-то не лопнет, и вот тебе вся трагедия и все отчаяние в маленьких точках между большим
и указательным пальцами на каждой руке.
Остаешься или нет? спросила Нарцисса.
Пожалуй, останусь.
Хорес пролежал в темноте около часа, потом дверь в комнату отворилась, он скорее ощутил это, чем увидел или услышал. Приподнялся на локте. Вошла сестра. Приближаясь к кровати, она постепенно обретала зримые очертания. Подошла и устремила на него взгляд.
Долго это еще будет продолжаться?
Только до утра, ответил Хорес. Я вернусь в город, и больше ты меня здесь не увидишь.
Сестра не двинулась. Голос ее прозвучал холодно, непреклонно.
Ты знаешь, о чем я.
Обещаю больше не приводить ее в твой дом. Можешь послать Айсома, пусть спрячется там под кроватью. Нарцисса не ответила. Мне жить там ты, надеюсь, позволишь?
Где ты будешь жить, меня не волнует. Вопрос в том, где живу я. А я живу здесь, в этом городе. Я вынуждена здесь оставаться. Но ты мужчина. Тебе все равно. Ты можешь уехать.
А, произнес Хорес. Он лежал совершенно спокойно. Сестра неподвижно стояла над ним. Говорили они спокойно, словно о еде или обоях.
Как ты не поймешь, тут мой дом, тут я должна провести остаток дней. Я тут родилась. Мне дела нет, куда ты ездишь и чем ты занят. Мне все равно, сколько у тебя женщин и кто они. Но я не могу допустить, чтобы мой брат путался с женщиной, о которой болтают люди. Я не жду, что ты посчитаешься со мной; я прошу тебя посчитаться с нашими отцом и матерью. Увези эту женщину в Мемфис. Говорят, что ты не позволяешь тому человеку внести залог и выйти из тюрьмы; увези ее в Мемфис. Заодно придумай, что соврать ему.
Так вот что, значит, ты думаешь?
Я ничего не думаю. Мне все равно. Так думают люди в городе. И поэтому неважно, правда это или нет. Меня беспокоит, что ты вынуждаешь меня ежедневно лгать о тебе. Уезжай, Хорес. Каждый, кроме тебя, понял бы, что это преднамеренное убийство.
И, разумеется, бросить ее. Должно быть, в своей всемогущей благоухающей святости они говорят и это. А не говорят еще, что убийство совершил я?
Не вижу разницы, кто его совершил. Вопрос в том, развяжешься ты со всем этим или нет. Ведь люди уже сочли, что по ночам ты спишь с ней в моем доме.
Над Хоресом в темноте звучал холодный непреклонный голос сестры. Через окно с вливающейся темнотой доносился нестройный дремотный хор сверчков и цикад.