Потом, щелчком отшвырнув в траву окурок, сел на верхнюю ступеньку и принялся отскабливать грязные штиблеты блестящим ножичком на цепочке.
Босоногий поднялся.
Ты что-то говорил насчет начал было Гоуэн.
Псст! оборвал тот. Подмигнул Гоуэну и, нахмурясь, кивнул на спину Лупоглазого.
И опять спустишься к дороге, сказал Лупоглазый. Слышишь?
Я думал, что сами хотели присматривать там, сказал тот.
Не думай, ответил Лупоглазый, соскабливая с манжетов грязь. Ты сорок лет обходился без этого. Делай, что я говорю.
Когда подошли к задней веранде, босоногий сказал Гоуэну:
Он не терпит, чтобы кто-то Ну не странный ли человек, а? Будь я пес, тут из-за него прямо цирк Не терпит, чтобы здесь кто-нибудь выпивал. Кроме Ли. Сам не пьет совсем, а мне позволяет только глоток, и будь я пес, если у него не кошачья походка.
Он говорит, тебе сорок лет, сказал Гоуэн.
Нет, поменьше, ответил тот.
Сколько же? Тридцать?
Не знаю. Только меньше, чем он говорит. Старик, сидя на стуле, грелся под солнцем.
Это папа, сказал босоногий.
Голубые тени кедров касались ног старика, покрывая их почти до колен. Рука его поднялась, задвигалась по коленям и, погрузясь до запястья в тень, замерла. Потом он поднялся, взял стул и, постукивая перед собой тростью, двинулся торопливой, шаркающей походкой прямо на них, так что им пришлось быстро отойти в сторону. Старик вынес стул на солнечное место и снова сел, сложив руки на верхушке трости.
Это папа, сказал босоногий. Он и слепой, и глухой. Будь я пес, не хотел бы не видеть и даже не чувствовать, что ем.
На доске меж двумя столбами стояли оцинкованное ведро, жестяной тазик и треснутая посудина с куском желтого мыла.
К черту воду, сказал Гоуэн. Как насчет выпивки?
Вам, пожалуй, больше не стоит. Будь я пес, вы налетели машиной прямо на то дерево.
Ладно, хватит. У тебя нигде не припрятано?
В сарае должно быть чуток. Только тише, а то он услышит, найдет и выплеснет.
Босоногий подошел к двери и заглянул в коридор. Потом они спустились и пошли к сараю через огород, уже заросший побегами кедра и дуба. Босоногий дважды оглядывался через плечо. На второй раз сказал:
Там ваша жена, ей что-то нужно. Темпл стояла в дверях кухни.
Гоуэн, позвала она.
Махните ей рукой, что ли, сказал босоногий. Пусть замолчит, а то Лупоглазый нас услышит.
Гоуэн помахал ей рукой. Они вошли в сарай. У входа стояла грубо сколоченная лестница.
Вам лучше подождать, пока я влезу, сказал босоногий. Она подгнила, обоих может не выдержать.
Что же не починишь? Ведь каждый день лазишь по ней.
Пока что она служит неплохо, ответил босоногий.
Он поднялся. Гоуэн последовал за ним через лаз во тьму, испещренную желтыми полосками проходящих сквозь щели в стенах и крыле лучей заходящего солнца.
Идите за мной, сказал босоногий. А то ступите на неприбитую доску и опомниться не успеете, как очутитесь внизу.
Глядя под ноги, он прошел по чердаку и вынул из кучи прелого сена в углу глиняный кувшин.
Только сюда Лупоглазый и не заглядывает. Боится поколоть свои нежные ручки.
Они выпили.
Я вас уже видел здесь, сказал босоногий. Только вот как зовут, не знаю.
Моя фамилия Стивенс. Я покупаю выпивку у Ли вот уже три года. А он когда вернется? Нам нужно добраться до города.
Ли скоро будет. Я вас здесь уже видел. Три-четыре дня назад тут был еще один человек из Джефферсона. Как его зовут тоже не знаю. Говорун это да. Все рассказывал, как взял и бросил свою жену. Давайте выпьем еще, предложил он; потом умолк, осторожно присел, держа кувшин в руках, склонил голову и прислушался. Через минуту снизу донесся голос:
Джек.
Босоногий взглянул на Гоуэна, отвесив в идиотском ликовании челюсть. Над мягкой рыжеватой бородкой виднелись неровные зубы.
Эй, Джек. Наверху, произнес голос.
Слышите? прошептал босоногий, дрожа от затаенного восторга. Зовет меня Джеком, а мое имя Томми.
Спускайся, произнес голос. Я знаю, что ты там.
Пойдем лучше, сказал Томми. А то еще стрельнет через доски.
Черт возьми, ругнулся Гоуэн. Чего же ты не Эй, крикнул он, мы спускаемся!
Лупоглазый стоял в дверях, заложив указательные пальцы в проймы жилета. Солнце зашло. Когда они спустились и вышли, с задней веранды сошла Темпл. Остановилась, поглядела на них, потом пошла вниз по склону. Побежала бегом.
Велел я тебе спуститься к дороге? сказал Лупоглазый.
Да, ответил Томми. Велели.
Лупоглазый повернулся и зашагал, даже не взглянув на Гоуэна. Томми пошел за ним. Спина его по-прежнему вздрагивала от тайного восторга. На полпути к дому Лупоглазый едва не столкнулся с Темпл. Она, казалось, замерла, не прекращая бега. Даже развевающееся пальто не облегло ее, однако она долгое мгновенье глядела на Лупоглазого с нарочитым, вызывающим кокетством. Он не остановился; его узкая спина не изменила вычурно-самодовольной осанки. Темпл побежала снова. Миновав Томми, схватила Гоуэна за руку.
Гоуэн, мне страшно. Она сказала, чтобы я не Опять ты пил; даже не смыл кровь Она говорит, чтобы мы уходили отсюда
Глаза ее были совершенно черными, лицо в сумерках казалось маленьким, осунувшимся. Она взглянула в сторону дома. Лупоглазый как раз сворачивал за угол.