Точно? Муха сузил глаза. Мы, знаешь ли, в ту ночь, когда все кончилось, еще некоторое время наблюдали за вашим кишлаком. И заметили четверых мужчин, возвращавшихся в него после боя. А ты, дорогой Джамиль, знаешь всех в этом кишлаке. Знаешь, кто ходит воевать, а кто нет.
Теперь Джамиль вспотел.
Ты, товарищ Борис, спрашиваешь плохие вещи. Если скажу, меня и зарезать могут
Имена. Где живут? отрывисто проговорил Муха.
Товарищ Борис
Имена
Джамиль украдкой осмотрелся. Потом подался к нам с Мухой.
Я рискую головой и
Два пуда соли окупят этот риск? спросил я тихо.
Муха удивленно зыркнул на меня. Взгляд Джамиля стал еще удивленнее.
Ты сможешь использовать ее долго, продолжал я. Или выгодно продать. Если будет твоя воля.
Голова мне ценнее пробурчал Джамиль.
Ну тогда Я поднял кинокамеру, которая стояла на полу у моего табурета, и поставил ее у ног Джамиля. Вот. Кинокамера. Записывает фильмы. Пленкой заправлена под завязку. Уверен В нынешних условиях у тебя найдется покупатель на такую редкость.
Джамиль уставился на громоздкий прибор. Потом сглотнул.
Лицо его по-прежнему оставалось испуганным, но глаза загорелись настоящей жадностью.
Он снова подался к нам. Заговорил очень тихо, едва слышным шепотом:
Товарищ Борис Клянусь Аллахом, я не враг. Я не знаю, кто вернулся домой в ту ночь. Но знаю тех, кто из жителей кишлака был в кяризе Джамиль задумался, обратив взгляд к потолку и нервно шевеля губами. Потом снова зашептал: Мухаммад Кандагари, у него один глаз, злой как шакал. Наимтулла Зирак, он молод, но пролезет, где и грызун не пролезет. Были там еще Садо Самандари, он живет на нижней улице, за мечетью. И Псалай, сын старого Абдулахада, местный наемный пастух. Они повели детей в подземелье.
А кто-то не из кишлака? спросил я тихо. Людей там было больше, чем ты говоришь. Допустим Бородатый солдат с золотым зубом?
Брови Джамиля поползли вверх.
Тогда я понял он знает еще о ком-то. А еще, скорее всего, не лжет. У него достаточно духу, чтобы недоговаривать. Но на такую ложь, да еще в таких условиях, нужна смелость. Смелость, которой Джамилю не доставало.
С такими людьми, как этот афганец, нужно работать тонко. Главное не передавить, чтобы не спугнуть. Иначе хлопот не оберешься. Трусы способны на большие глупости, когда они сильно трусят. И сложно было сказать, чего можно ожидать от этого Джамиля. Особенно когда сам ты находишься в стане врагов.
Говори, Джамиль. Угрожающе прошипел Муха.
Я и так сказал вам такое, за что мне могут отрезать голову
Да Но тех, кто может отрезать тебе голову, Муха нахмурился. Его тон стал ниже на октаву и еще более хриплым, чем обычно, здесь нет. А я здесь.
Джамиль затрясся, как осиновый лист.
Товарищ старший лейтенант, строгим, холодным тоном одернул я Муху. Вы перебарщиваете. Мы не должны привлекать к себе внимания.
Эта лживая падаль что-то скрывает совсем завелся Муха.
Спокойно, я посмотрел на старлея исподлобья.
Он уставился на меня в ответ. И выдержал мой взгляд.
Я знал Знал, что не следует работать с шурави Знал залепетал Джамиль, но голос его становился все громче.
Я заметил, что гости чайханы стали оборачиваться на нас. Шептаться. Волков занервничал. Обернулся и зыркнул на Муху. Но старлей уже завелся как следует.
Вы пискнул было Джамиль, но его перебил Муха.
Говори, ты рассказал им о нас, Джамиль? Ты рассказал про то, что будет операция? Откуда ты узнал? Муха проговорил это, не сводя с меня взгляда.
Остыньте, товарищ старший лейтенант. Не то остудить вас придется мне, сказал я с неприкрытой угрозой в голосе.
Да? Остудить, говоришь? Ни один мускул на лице Мухи не дрогнул. И как же ты это сделаешь, Селихов?
В следующий момент я услышал, как под столом щелкнул курок пистолета. Джамиль вздрогнул, тоже уловив этот звук.
Он замер без движения. Руки его, опущенные на стол, задрожали от страха и напряжения.
Ситуация обострялась. Муха протащил пистолет в кишлак вопреки договору с капитаном Мироновым. И я был уверен его ствол оказался направленным прямо в Джамиля.
Убери оружие, сказал я Мухе. Убери, пока не стало поздно.
Бледнов спрятался за дувал. Дождался, пока незнакомый ему афганец покинет двор.
Потом замполит осмотрелся. Пошел уже сто раз хоженным, знакомым путем у высокого, но ветхого забора из известняка, мазанного глиной. Когда добрался до огорода, огражденного низеньким забором из жердей, то легко перепрыгнул его. Поспешил к стене небольшого дома. Прижался к ней. Прислушался.
Не заметив ничего подозрительного, Бледнов пробрался на широкий двор, потом в дом.
Анахита? позвал он вполголоса. Анахита, ты дома?
Из женской комнаты настороженно вышла девушка. Невысокая, слегка полноватая, но по-восточному красивая, она тут же бросилась к Ивану, как только увидела его:
Ваня!
Анахита пала в объятья Бледнова, сплела руки на его шее. Они немедленно, отбросив всякую настороженность, поцеловались.
Потом девушка припала к его груди.
Ваня Я думала Ты не придешь сегодня
Все хорошо, сказал Бледнов, гладя ее по мягкой, немного выпуклой спине, я тут. Пришел с агитотрядом. Мы раздаем еду и медикаменты у мечети.