Нельзя сказать, что исчезли обеды-«спектакли», «изобильные» праздники знати и их грандиозные изображения, «рукописные и живописные, создававшиеся для сотрапезников» . Например, во время завтрака в Версале 18 июля 1668 года перед изумленными взорами придворных предстали блюда в виде огромных архитектурных сооружений. Фелибьен рассказывает об этом празднике, описывая столы, накрытые с соблюдением всех требований:
[Он] представлял собой гору, в многочисленных пещерах которой лежали разные виды холодного мяса; другой изображал дворец из марципана и сладкого теста. На третьем стояли пирамиды из конфитюра; на четвертом нескончаемые сосуды с самыми разнообразными ликерами; последний был сделан из карамели .
с женой по незнанию, если не по глупости .
В XVI веке от слова «тяжелый» (lourd) начинают образовываться новые слова, обозначающие неловкость и медлительность: lourderie (промах, оплошность), lourdise (неповоротливость ума), lourdeté (тяжесть). В середине XVI века в сборнике новелл «Новые забавы и веселые разговоры» Бонавентюр Деперье называет словом lourdaut разных неучей или неосторожных людей . Этьен Паскье в 1560 году называет женщину grosse lourdière «грузной толстухой» , желая подчеркнуть не только ее габариты, но и грубость . Шекспировский Фальстаф в конце XVI века попадает под град острот короля, высмеивающего полноту своего «мальчика для битья»: он называет того «толстобрюхим», «толстопузым», «обжорой», «пирогом с паштетом», «жирным тюфяком», «увальнем», «испанским брюхом», «пузатым Жаном», «шаром», «хлебом с расплавленным салом», «огромным куском плоти», «жирным, как масло», «бочкой», «старым эскалопом», «боровом», «старым боровом» . Доминирует образ глобальной тяжести: Фальстаф не только пузат, но жир захватывает все его тело.
Противные толстяки высмеиваются и в народных песнях. Например, в грустной балладе «Красотка Алисон» (1663) поется о неприятностях девицы, каждая часть тела которой так толста, что это приводит в отчаяние ее ухажера:
Это видно и на иллюстрациях. В религиозной полемике или католической иконографии Лютера изображают давящим Библии таким огромным животом, что его приходится везти на тачке , а протестантская иконография представляет висящую плоть папы, которого «раздул» Сатана . Толстяк воплощает все «плохие черты» вялость, распутство или неряшливость. Все это проявляется в его слабости. Также «худоба» противопоставляется «полноте», при этом параметры того и другого оцениваются интуитивно. Контрасты становятся резче. Чрезмерная полнота, без сомнения, находится в объективе внимания и осуждается, но ее критерии не оговариваются, им не дается определение, не обсуждаются их нюансы.
Еще один насмешливый символ живот, ставший главным «мотором». В четвертой книге романа самые обычные и при этом огромнейшие пищевые потребности приводят Гастера, «первого в мире магистра наук и искусств», пузатого бога чревоугодников, к благороднейшим открытиям именно он изобрел «все науки и искусства, все ремесла, все орудия, все хитроумные приспособления» . Иначе говоря, желудок главная движущая сила изобретательства.