Эти два дня вечерняя программа наших с мужем любовных игр ограничивалась посиделками на бортике купели по очереди, что никак не влияло на наш энтузиазм и удовольствие. Правда Его Светлость слегка неуверенно сообщил (видимо, ему очень хотелось поскорее получить доступ к моему телу), что есть полковой целитель, и он мог бы подлечить, но мой сморщенный недовольно носик вот еще вмешивать в нашу интимную жизнь каких-то полковых лекарей зарубил идею на корню, и мы решили, что минет в купели утром и вечером тоже неплохо.
***
Утро четвертого дня я встречала с членом мужа, подвалившего ко мне спящей сзади, в своей уже зажившей вагине. Он с урчанием и бормотанием нежных глупостей целовал мою шейку и плечи, мял грудь, потягивая соски, отчего я выгибалась еще сильнее навстречу его движениям. Он сначала медленно и мягко скользил в лоне, постепенно все более ускоряясь, вжимая в себя, а когда я утонула в длинном и томном оргазме, перевернул меня на спину и ворвался как дикарь, с рычанием тараня мое тело. Кончал громко и бурно. Как обычно.
Да, и утренний обоюдный минет в купели никто не отменял. После оргазма меня опять клонило в сон, но Сиятельство безжалостно вытащил меня из купальни и отправил одеваться к завтраку.
По окончании завтрака Его Сиятельство хитро посмотрел на меня и спросил:
Ну что? В койку или гулять?
Я позволила себе то ли усомниться, то ли, наоборот, потешить его самолюбие:
А вы еще можете, Ваше Сиятельство? Я пока не в силах. Спать хочу.
Он хохотнул, но честно признался:
Я пока тоже не могу. Значит, гулять!
Мне пришлось опять сходить переодеться. Через полчаса у главного входа нас ждала пролетка.
***
Экипаж катил по ухоженной грунтовой аллее, почти не трясло, видимо, рессоры в этом мире не были одним названием. Пока еще ехали по территории усадьбы, я глазела по сторонам, а Дмитрий комментировал, куда от основной аллеи отходят дорожки, но затем, махнув рукой, сказал:
Потом прогуляемся пешком, покажу все.
Территория парка в поместье оказалась огромной, до главных ворот ехали примерно пятнадцать минут. На воротах стояли два привратника с огнестрельным оружием. Оружие внешне не отличалось от той же винтовки, потому было вполне узнаваемым, и меня не удивило. Хотя позже, пришлось
ей комнату, девка кивнула на мою подопечную.
И почему я здесь?
Да как можно эту побродяжку сделать личной служанкой?
Ключница поджала губы так, что ее довольно пухлые губы превратились в одну жесткую линию:
На конюшню! Десять плетей!
Потом глянула на меня.
А я покачала головой. Думаю, почти уверена, девка не к новенькой имеет претензии, а ревнует хозяина ко мне. Знакома я с этими раскладами: хозяин служанка. В своем мире была наслышана. Наверное, эта грела ему постель, пока у него еще был утренний стояк. Вот и хотела остаться поближе. И раз уж хозяину вернулась потенция (полагаю, нас с Митей в этом крыле здания только глухой не услышал бы и по ночам, и утром), надеялась, что и ей что-то перепадет. Ну а моя личная горничная, куда уж ближе ко мне, ага, и к хозяину тоже, и тут какая-то девчонка, да по моей воле.
Девка молча бухнулась на колени.
Дарья, а давно эта девка в поместье?
Больше пяти лет, барыня, она задумалась, видимо, мысленно высчитывая.
И сразу к его светлости в постель попала, да?
Дарья чуть смутилась, но кивнула.
Ее купили или из деревни взяли?
Она из ближней деревни, Ваша Светлость.
Вот и хорошо! Верните в деревню и замуж выдайте.
Девка взвыла:
За что, барыня?
«Вот, дура! Барыне палки в колеса вставляет и спрашивает, за что? Ну просто испанский стыд».
Нет, я незлая. Однако, если девке ума не хватает знать свое место, не перечить барыне и не задавать, в результате, еще и глупые вопросы, то нам такого рядом не надо. Ума нет это не лечится. Надумает еще мстить, козни строить, а замуж подальше отсюда выйдет муж найдет, чем ей заняться. И я искренне не понимала, почему девка так расстроилась. Ее от плетей избавили. Решила потом спросить у Дарьи.
Дарья, значит, так. Девочке нужна одежда, и где она будет жить, чтобы недалеко от меня.
Так барыня, Александра Николаевна, вот.
Она провела меня в спальню. В стене за портьерой прямо напротив двери из покоев мужа скрывалась дверца. Я и не успела ее заметить. За дверцей короткий коридорчик, еще одна дверь в небольшую комнатку с окном в торце: узкая кровать у стены слева в нише, глубиной как раз на длину коридорчика, небольшой комод у другой стены, стол и стул под окном. Напротив двери, через которую я заглянула, дверь в личные удобства, напротив окна дверь в общий коридор.
С Дарьей вернулись в гостиную. Придержала ее за локоть:
Плетей не надо, заприте, пусть сидит под охраной, пока в деревню не отправите. Дарья, объясни мне, пожалуйста, почему для нее плети предпочтительней замужества?
Дарья усмехнулась и так же тихо мне ответила:
Так здесь она не особенно перетруждается. Барин у нас добрый, работников не гнобит. А замужем будет как белка в колесе, и хорошо, если муж не будет поколачивать, и не известно, какая там семья, родители, свекровь.
Я впечатлилась.
Теперь уже бывшая горничная так и сидела на полу у выхода. Поскуливала девчонка, все так же баюкая руки, от удивления ненадолго забывшая о боли, пока наблюдала разыгравшуюся сцену.