«Блин, обожаю его он помнит, что ночью мне все раздраконил». Я с еще большим энтузиазмом облизывала и посасывала головку, катая пальцами о низ ствола упругий мешочек. Он иногда подталкивал мою голову, забивая член до горла, я давилась, но не противилась: его понукания только еще больше заводили меня. Минуты через три рев моего медведя огласил спальню.
Я кончить не успела, да и не очень-то хотелось. Я не особенно любила внешнюю стимуляцию ни в исполнении мужчины, ни, тем более, собственными стараниями. Ладно еще как часть любовной игры. А так Зачем? Проникновение члена, и сам процесс мне доставлял больше удовольствия, даже больше, чем удовольствие от оргазма. Оргазм это мгновения, а процесс это кайф, которым можно наслаждаться долго.
То, что я не кончила, для него не было тайной. Выбравшись из постели он, как и ночью, потащил меня в купальню:
Пописай!
Подтолкнул к «унитазу» магической хрени очень похожей на обычный унитаз, но без сливного бачка, которая сразу сама каким-то образом утилизировала прибыток. Такого дивайса в родном доме экс-Саши не было.
И, не стесняясь меня, начал мочиться в раковину умывальника, которая при его росте как раз находилась на уровне паха. Меня он не смутил и не удивил, я такие приколы уже наблюдала прежде и каждый раз вспоминала анекдот про Менделеева: якобы он проверял удобство новой лаборатории по высоте умывальника, годного для справления малой нужды и последующего омовения. Естественно, анекдот рассказал тот любовник, который первым при мне использовал рукомойник вместо писуара. А что? Удобно. Типа биде. И это в разы гигиеничнее, чем традиции парижан*. В общем-то и мне уже приходилось справлять малую нужду при любовниках. А здесь я просто сделала вид, что послушалась его.
(* Мужчины-парижане справляют малую нужду на улицах города в весьма условно огороженных писуарах, руки не моют ни до того, ни после того. Представьте себе, что после встречаются с девушкой и очень романтично прикасаются к ее лицу. Ага. Или эротично к губам.)
Митя довольно ухмыльнулся на мое журчание и сразу потащил в купель. Ополоснулся сам, ополоснул меня, потом усадил на борт купели и, как я ночью, расположился меж моих колен.
Мои немаленькие ягодицы как раз уместились в его ладони-лопаты. Он, опять же, помня, что я «ранена», ласкал губами и языком только верхнюю часть половых губ и клитор. Я кончила дважды, потому что после первого раза он не остановился. Он гудел мне в клитор, будто что-то говоря, обнимал губами, посасывал, лизал и нежно дразнил языком. Я сходила с ума от запредельных ощущений и не в силах больше сидеть, распласталась на полу, подрагивая от затянувшихся спазмов и выстанывая остатки возбуждения.
Пол был жестковат, но очень теплый, мне не хотелось вставать: я превратилась в желе. Муж все же стащил меня в купель, я снова заползла на него, и мы оба задремали.
Ненадолго, но утреннее омовение, в результате, затянулось почти на час.
Потом он отправил меня к себе. Оказывается, между нашими покоями была смежная дверь. Мне служанка помогла одеться и проводила в столовую, где был накрыт поздний завтрак.
После завтрака сиятельство взял меня за руку и повел к главному входу.
И сюрприз! Все население поместья: и домашние слуги, и дворовые были выстроены перед входом.
Едва мы вышли из главных дверей особняка, он подвел меня к балюстраде, что полукругом обходила верхнюю площадку лестницы, громко хэкнул, привлекая внимание челяди:
Вот ваша новая хозяйка Ее Сиятельство графиня Потемкина Александра Николаевна слушать ее, как меня самого, и выполнять!
От ряда слева отделился дворецкий, назвался Федором и начал представлять людей, которые стояли ближе к крыльцу на нижних ступенях лестниц, что двумя крыльями спускались от верхней площадки.
Я запомнила только Матвея, камердинера Его Сиятельства («Вот он Матюша!» - отлегло от сердца) и экономку (домоправительницу, ключницу все эти названия прозвучали в речи дворецкого) Дарью женщину лет сорока-сорока пяти. Мне она показалась приятной: вид уверенный, взгляд открытый, симпатичная, с доброжелательным выражением лица. Надеюсь, мы поладим: ведь на новом месте мне нужны союзники. Я все еще не понимала, что нужно учиться приказывать, а не дружить, но от своего заблуждения отказываться пока не собиралась: каждому по делам его.
Потом Его сиятельство предоставил мне выбор: либо экономка проведет экскурсию по дому и отдыхать, либо заняться своим гардеробом и отдыхать. А у него накопились дела: «Встретимся за обедом».
Этот день и следующий так и были посвящены экскурсии по дому и общению со швеей, которая, с интересом поглядывая (наверняка слуги уже обсудили наши громкие, буйные отношения в спальне), сняла с меня мерки, показала дамские модные журналы, почеркали-порисовали с ней на листах бумаги, обсуждая фасоны. Потом они с экономкой отвели меня в кладовую, где мы вместе выбирали ткани, подходящие к задуманным фасонам. Швея меня поставила в известность, что часть отделки у нее есть, а что-то нужно будет заказать в городе, и придется подождать. Я ее утешила, заверив, что не спешу, но утреннее, дневное и платье для прогулок она обещала с помощницами закончить к утру следующего дня. Я подивилась расторопности и спорить не стала.