Граничный Орден. Стрела или Молот
Дело о Жене Сомове
Я это я сейчас, бормотал он неизвестно кому, все еще держа флажки в вытянутых руках.
Большая часть вагонов была грузовой, но в середине состава выделялись цветом и наличием окон два пассажирских. У того, что стоял ближе к паровозу, распахнулась дверь, оттуда выскочил стюард, вытащил из-под вагона лесенку, ловко ее разложил, запрыгнул обратно и через минуту показался уже с двумя небольшими саквояжами. За ним вышли двое мужчин. Каждый из них в отдельности ничем не привлек бы сторонний взгляд, но вместе они смотрелись необычно.
Старший, мужчина лет сорока, выглядел как мастеровой или зажиточный крестьянин: широкое невыразительное лицо с грубыми чертами, небольшой рост, массивные плечи и крупные кисти рук, подходящие для тяжелой каждодневной работы. На это указывали и его короткая стрижка, и длинный бесформенный сюртук, и сапоги из толстой кожи, и мешок за спиной.
Младший же был высок, худ, длинные волосы на затылке перехвачены узкой черной лентой, завязанной в небольшой бант, сюртук явно шит на заказ, через плечо охотничья сумка из свиной кожи. Узкие кисти с ухоженными ногтями, вытянутое лицо с твердым подбородком Настоящий аристократ. Хотя, чтобы удостовериться в его происхождении, достаточно было взглянуть на круглые карманные часы из серебра, которые он то и дело доставал, нервно щелкая крышкой.
Мы же не опоздали? Может ли так выйти, что крестьяне не знают об укладе? А вдруг он уже сбежал? И где лошади? спрашивал юноша.
Пешими дойдем, буркнул старший. Эй, смотритель! Вещи наши прибери пока к себе. Только открывать не смей!
Тот наконец опустил флажки, засунул их подмышку, выхватил саквояжи из рук стюарда и закивал:
Не сумлевайтесь даже, вашбродь! За вещичками пригляжу. Вы же в Костовку, вашбродь? За чужаком?
За ним. Далеко до Костовки в пешую?
Да не, скоро доберетесь, вашбродь, еще и не стемнеет. Вот туда, прямо по дороге. Не заплутаете, тут она одна.
Старший кивнул и пошел вдоль дороги, которая угадывалась лишь по двум нешироким полоскам примятой травы. А младший чуть задержался, вынул из кармана монету и протянул ее смотрителю. Тот растерялся, не зная, как поступить: поставить саквояжи и взять деньги, или сберечь доверенную поклажу, но оскорбить аристократа, отказавшись принимать благодарность. Да и куда же их поставить? Не в грязь же? Наконец он догадался сказать:
Да вы, вашбродь, бросьте, я потом подберу. Благодарствую премного за вашу щедрость. И вы уж изведите чужака-то! А то тут уже полдеревни помирать собралось.
Младший кинул монету к ногам смотрителя и поспешил за старшим.
Они шли молча, но младший часто вскидывал взгляд на попутчика, словно хотел что-то спросить, да не решался.
Ну же, Карницкий, говори уже, сказал старший.
Господин Марчук Аверий. Право же, мне неловко называть вас просто по имени. Может, всё же по имени-отчеству?
Нет, так короче, привыкай. Хватит и того, что выкаешь. Так чего спросить хотел?
Я всё размышляю над словом «попаданец». Каково его происхождение? Ведь как ни посмотри, оно звучит неприглядно, Карницкий споткнулся, пробежал два шага, выровнялся и смущенно кашлянул. Задумайтесь сами. Начинается оно нелепо, так еще нижнюю часть спины называют, потом куцее «данец», словно он дань должен принести. Безусловно, я сознаю, что оно произрастает из глагола «попадать»
Я понял, Карницкий.
Почему не взять более изящный вариант? Иномирец, например. Или чужемирец. Или хотя бы засланец.
Их по-всякому называли. Но когда нашу службу создали, первый пойманный чужак назвался попаданцем. Оттуда и пошло.
Какое-то время они шли молча, а потом Карницкий снова заговорил.
Неужто и в такую глушь донесли уклад о чужаках? Вдруг крестьяне не сложили жарник? И что делать, если попаданец сейчас выскочит на нас?
Если б жарника не было, так и нас бы не звали, неохотно ответил Марчук. За такое взыскание накладывают. Ты ж только из питомника. Неужто забыл всё?
Разумеется, помню, но одно дело на бумаге, и совсем другое жизнь. Отец так часто говорил.
Старший ничего не ответил, только согласно хмыкнул.
Через два часа Карницкий проверил по своему хронометру показалась деревня. Обычная такая, с избушками,
которые будто от древности наполовину ушли в землю, хотя на самом деле редко когда такой дом стоял больше двадцати лет. Их изначально для тепла утапливали поглубже, ведь меж бревен щели найдутся, а в земле ветру не разгуляться.
И вроде все в порядке в деревне, вот только людей не видно: ни бегающей детворы, ни баб у колодца, ни стариков на завалинкахТо ли разбежались, то ли попрятались. Карницкий задумался, как поступить в таком случае: стучать в дома и опасаться перепуганных мужиков с топорами да вилами или встать возле колодца и покричать погромче? В книгах об этом сказано не было, хотя, казалось бы, несложно предположить такую ситуацию.
Хорошо, Аверий точно знал, что делать. Он направился прямиком к самому большому дому, пнул лениво развалившуюся собаку, та взвизгнула, отбежала и громко залаяла. Такой вариант Карницкому в голову не приходил. Вскоре из дома выглянула баба, браня бестолковую животину, увидала гостей, ахнула, отпрянула и резко захлопнула дверь.