Стряхнув с ладоней чешуйки налипшей от рамы старой краски, я взялась за них и резко дёрнула окно вверх. Краска посыпалась небольшим потоком, зато окно
я открыть смогла. Придерживая его одной рукой над головой, я немного высунулась на улицу.
С этой стороны дом смотрел на небольшой сад, где клубилась белой пеной цветков пара яблонь и три нежно-розовые вишни. Видна было куча сгнивших деревяшек, когда-то выкрашенных в белый цвет. Похоже это останки беседки. На трёх огороженных темно-красным кирпичом круглых клумбах радостно зеленела сорная трава. Забор, охватывающий небольшой садик, наполовину прогнил, а на вторую половину светил оторванным досками.
Деревьев у соседей было побольше, и выглядели они гораздо более ухоженными: стволы побелены, а сухих или подмороженных веток не видно вовсе. Да и сам дом выглядел гораздо приличнее: два этажа из сероватого камня, коричнево-красная черепица, ярко поблескивающие на солнце отмытые стекла, а свежевыкрашенные рамы сияют снежной белизной.
Пройдя несколько метров по тёмному коридорчику и свернув к следующей двери, я уже знала, что делать. В этой комнате было два окна, и я торопливо распечатала правое. Здесь на подоконнике лежали две совершенно одинаковые крепенькие дощечки с металлическими рогулькам сверху. Я быстро сообразила, для чего это приспособление: уперев широкий конец дощечки в подоконник, рогулькой я подпёрла раму. Теперь она не упадёт сама собой, и я могу глазеть на улицу сколько мне угодно.
У этих соседей дом был тоже побольше и побогаче, чем в котором сейчас жила я. Во дворе даже устроены качели. И сейчас, в эти минуты, молодая женщина там развлекала пухленькую хорошенькую малышку. На девочке было светло-голубое ситцевое платьишко, а в светлых волосах небольшой бант из голубой атласной ленты. Рядом с качелями на траве валялся и потягивался крупный рыжий кот.
Примерно такую же картину я рассмотрела через окно в другом торце дома. Все вокруг было так пасторально и мило, что страхи мои немножко утихли. Может быть, тут так и живут: без проблем, ссор и скандалов? Этакая полудеревенская вольница с добрыми соседями?
С первого этажа раздался голос Берты:
Маленькая госпожа, обедать пора! Вы где есть-то?!
Я торопливо спустилась вниз, не желая привлекать внимание к своим розыскам. Тем более я и не смогла бы объяснить, что именно искала.
Кушать садитесь, госпожа баронетта, недовольно пробурчала сиделка. Ишь какая! Только я на минутку отошла, сейчас давай лезть, куда не нужно
Берта, не ворчи, мне просто скучно сидеть без дела.
Без дела грех, подтвердила сиделка, ставя передо мной миску с густой похлёбкой и небольшие пресные хлебцы, которые мне уже поднадоели. Без дела и Господь осудит! А вы бы, маленькая госпожа, добро свое перебрали. Всегда найдётся, что заштопать. Вот и дело вам будет! Или бы вот хоть молитвенник открыли! Тоже пользительное дело. А ходить, где не звали, не надобно! А сейчас кушайте.
А где мой молитвенник, Берта?
Так думаю, что в ваших сундуках и лежит. Быть того не может, чтобы прислуга не положила к белью и одежде самое-то главное! Вон в углу комнаты дверь. После еды посмотрите. Оба ваши сундука там и стоят.
Сундуки я нашла и тщательно пересмотрела всё, что там есть. Действительно, нашла старенький молитвенник, рукописный и переплетённый потертой бархатной тканью, уже выцветшей и слегка облысевшей. Села с книгой у окна, рассматривая желтые плотные страницы.
Читать смогла, хоть и не слишком быстро: очень уж непривычно выглядели буквы. Но если не задумываться особо, не всматриваться в строчки, разглядывая каждую завитушку, то вполне получалось. А вот цифры, разделяющие молитвы, почти обычные арабские, отличаются лишь мелкими деталями. Только не это главное
Главное то, что оба сундука битком набиты вещами Эльзы. Там было свалено всё сразу. И шкатулка с простенькими украшениями, и теплые платья, и даже свернутая в рулон тяжелая зимняя накидка. Зачем бы ее уложили вместе с остальной одеждой? Напрашивается вывод, что возвращение Эльзы домой, в поместье, никто больше не планировал? Получается, с её собственных земель девочку увезли навсегда?! Все это мне сильно не нравилось
Посидев еще немного, я дождалась, пока Берта вернётся за посудой и принесёт горячий травяной взвар с медом.
Пейте, госпожа, пока тёплое.
Спасибо, Берта. Ты ступай, поешь, а я еще помолюсь кротко ответила я, держа палец между страниц книги как закладку.
Ну
вот и добро! Я за чашечкой после приду, маленькая госпожа. Только пейте сразу! Остывшее уже негодно питье-то будет.
Обязательно сразу, Берта, успокоила я сиделку.
Подождала, пока вдалеке хлопнет кухонная дверь, и снова скользнула на второй этаж. Там какая-никакая жизнь. Хоть посмотрю на людей, раз уж на улицу не пускают. Все равно Берта и Брунхильда обедают долго, да потом еще чаи распивают и болтают.
Погода немного испортилась: ветер стал сильнее, на небе рябью бежали облака, все время пряча солнце. Потянула вверх раму и застыла, уловив движение там, вдали: между домами, поднимая пыль на немощёной дороге, мелькнула черная коляска, запряжённая парой упитанных рыжих коняшек.