Собери? дружелюбно попросил Долгоруков, не отпуская руки и не отводя взгляда.
Как бы между делом.
Я хотел сбросить руку Льва, но тонкие пальца мажора оказались цепкими.
Собери кости, приказал он вполголоса, и ты под моей защитой. Слово князя. Ну? По дружбе просто собери кости. Сейчас!
Широкоплечий Тургенев меж тем перекрыл выход наружу.
Я снова вздохнул. Про себя. Ну что за люди такие, а? И от души врезал Долгорукову локтем в челюсть. Буран почти дотянулся до меня, но второй рукой я смахнул кружку Славика в его сторону, и они с Горюновичем завопили синхронно:
Мля-я!!!
В спину меня шибануло так, что я врезался в столик. Током шибануло!!
Однако не только меня! Трое жителей купе стонали, и никто не делал попыток продолжать драку даже Тургенев (хотя, кажется, его-то и не шарахнуло).
Зафиксировано проявление неуставных отношений в виде рукоприкладства! сказал бодрый голос из-под потолка. Рукоприкладство пресечено! Инициатор выявлен!
Под потолком загорелись лазерные огни, и я весь покрылся красными пятнами, как мишень в лазертаге.
В проеме, отпихнув Тургенева, воздвигся вахмистр Хоботов, который в очередной раз, привычно рыкнул:
Отставить!
Я поднял с пола пустую кружку.
Мне этот ублюдок там все ошпарил! вопил Буран, вскочив и рывками пытаясь стянуть форменные штаны.
Горюнович сидел с каменным лицом.
Он ошибается, кружка сама опрокинулась, господин вахмистр, быстро, однако не очень разборчиво сказал Долгоруков, держась за челюсть. От тряски. Не думаю, что у кого-то из нас есть претензии к курсанту Усольцеву.
Хоботов сделал взмах, огни погасли.
Вот это позорище, а, сказал Хоботов. Сядь!! Морозов, едрить твою!!
Потом поглядел на меня, на всех остальных:
Тебе тридцать подходов к швабре, сказал он мне, мыть везде, кроме этого купе. Выполнять.
А тут? заикнулся Долгоруков.
А тут сами. Главный инструмент опричника выдам. А пол у вас, считайте, помыт. Из кружки.
С раздражением глядя на скулящего Бурана-Морозова, вахмистр задрал голову к потолку и распорядился:
В первом купе подавление магии отключить!
Так точно, вахмистр Хоботов! радостно отозвался потолок.
Для тебя, железяка, господин вахмистр. Так. Сейчас лечить вас будем, Аники-воины В первую очередь морозовское хозяйство Да прекрати ты штаны стягивать! Курсант! Не было такой команды!!
Я двинулся в другой конец коридора, где хранилась та самая швабра, и замечал, что курсанты во всех купе ржут, слушая комментарии Хоботова. И дополняя своими шуточками.
Не подружился я с ребятами из Можайского. Ох, не подружился
Мы ехали. С Долгоруковым и его подпевалами я больше не зацеплялся, хотя взгляды ловил самые неприятные. Зато с парнями из своего купе пожалуй, что скорешился, даже с надменным Сицким. Тот сначала пытался тусить с кем-то «из своего круга», но Долгоруков его тоже турнул, и с прочими не задалось так что Ганя полное его имя было Гаврила примирился с нашим соседством.
На второй день путешествия капитан начал закладывать за воротник, дисциплину остался поддерживать один Хоботов. Но после пересечения Урала и он сдулся: бывало, мы оставались предоставлены лишь сами себе. Искусственный интеллект вагона, которого звали Дьяк, обладал очень причудливой логикой и не всегда верно оценивал ситуацию, хоть и всегда оставался доволен самим собой.
Из вагона нам просто так выходить запрещалось только на пустые перроны! однако в Сибири на какой-то из маленьких станций к поезду прорвались тетки-гоблинши, продающие местную рыбу. И водку.
Несмотря на пугалки Сицкого, что тут, в Сибири, повсюду Хтонь, рыба наверняка ею заражена и мы все мутируем, основным ударившим по здоровью курсантов фактором оказалась, конечно, не рыба.
А то, что ею закусывали.
Зато, наконец, действительно пригодилась швабра.
На четвертый день запах в вагоне стал нестерпимым.
На седьмой день поезд прибыл во Владивосток. Капитан и вахмистр с радостью сплавили нас следующим сопровождающим, традиционно полаявшись с ними насчет неучтенной головы моей.
Притом оказалось, что не все сорок человек должны были попасть в Поронайск. Нас распределяли по гарнизонам на Сахалине и на материке и 126-й Поронайский был только одним из них.
На перевалочной базе под Владивостоком сутулый опричник в каком-то рыбацком, как мне показалось, камышовом камуфляже но с погонами подпоручика устроил нам перекличку. Все включая уже и меня имелись у него в служебном планшете, но сутулый заставил нас выполнить равнение на фрунт и каждого громко выкрикнуть: «Я!» Сицкий смог выдать нужное количество децибел только с третьего раза, поэтому мы прошли три полных круга.
Кто из Коломенского училища шаг вперед, сказал сутулый, когда перекличка была окончена.
Четверка из нашего купе выступила, Сицкий после того, как я его незаметно толкнул.
Вы в Поронайск, скучно сказал нам сутулый.
Поросенск, донеслось с того края шеренги, где торчали Долгоруков сотоварищи.
Сутулый не обратил внимания.
Кто из Можайского?.. Туда же.
На этом моменте случилась маленькая заминка: по данным Льва, он должен был оставаться на центральной дальневосточной базе, а не плыть на пароме на Сахалин. Таковы, якобы, были договоренности, которые Долгоруков-старший с кем-то там заключил.