И что думаешь делать? вцепляется он в меня, едва завершаю выступление.
А чего тут думать. Буду писать рапорт в СБ.
Сдурел
Ну не в нашу же. В Южно-Сахалинск. Про всю эту дичь.
И дальше Южно-Сахалинска он не уйдет, изрекает Ганя.
Думаешь?
Ну а как? Такие дела, пацаны, без крыши не делаются. По крайней мере, глупо так не считать. А дальше Сказать или сами догадаетесь? Что будет, если Андрюха напишет рапорт и командование об этом узнает.
Догадаться нетрудно, басит Мирослав. Есть два варианта. Первый Андрюхины подозрения правильные. Тогда конец нам тогда. Терять будет нечего постараются все следы замести.
Второй вариант подозрения на пустом месте, подхватывает тут же второй Славик. Тогда нам тоже конец, просто по-другому. Попытки вот так подставить, даже по глупости, Ожегин не простит.
Да мне насрать, говорю.
Даже Тургенев с Бураном обернулись.
Тихо, тихо, Андрюха, не пори горячку, это Ганя. Надо по-другому. Давай я эту тему отцу закину.
И что? Твой отец на уши все поставит? любопытствует Федор.
Да ну, с фига ли. Отец позвонит дяде. А дядя он уже на нужных людей выйдет. Из Государевой канцелярии. Дядя у меня такой.
Честно? Звучит как фигня, Гаврила, говорю я. Никто ничего не сделает, а время уходит. Лучше уж я сам рискну.
Сицкий вскакивает даже подушка улетела:
Андрюха, дай мне неделю! Доверься! У мелких кланов, знаешь свои методы работы.
Буран и Горюнович, которые это слышали, начинают неприкрыто ржать. До нас доносится пара сомнительных шуточек про «мелкие кланы».
Слово дворянина! восклицает Ганя, и другие мажоры затыкаются. Слово дворянина, Андрей я решу вопрос. Подстрахуемся.
Мелкий подстрахуй получается, каламбурит Буран, но как-то неуверенно и тихо только для Горюновича.
Сицкий свирепо на него смотрит, и Буран затыкается надо же! Кажись, насчет некоторых вещей у них тут и правда лучше не шутить. А то на дуэль вызовут или запишут во враги клана. Не знаю, как принято.
Ты, говорю Гане, делай что хочешь, но я тоже на жопе сидеть не буду.
На жопе не надо, тихо говорит Федька. Смотрите, ребята. Если план Ожегина в том, чтобы стравить нас со снага, которые типа держат город то
Что? хором спрашивают Славики.
То мы можем просто не ходить в город.
В смысле
Ну, не ходить в город в увольнение. Тут потусить, на базе. Мы же не обязаны.
Пацаны переглядываются. Эта идея курсантам не покидать гарнизон
настолько же противоестественна, насколько проста. Но если это опасно Может, и правда.
И ребят попробуем уговорить, развивает план Суворин.
Ребята Буран и Горюнович не похожи на договороспособных слушателей. Но
Я с ними перетру! снова подскакивает Сицкий.
Сиди. Я сам перетру.
С одной стороны, мы с мажорами подрались в позапрошлый выход. С другой после этого, в прошлый раз, я смог отбить у них Соль. И послушали они меня, а не своего вождя Долгорукова. Потому что спокойным, разумным словом и баллоном с газом можно добиться Ну вы поняли. Некоторого уважения.
Летят эти стрелы стремительно, и урон у них, кажется, не хуже, чем от коронного дяди Жени. Вот только Буран, когда запускает такой снаряд, сначала таращит глаза, а потом не просто делает жест, а еще и делает его из нужной стойки. Поэтому предугадать, куда он пульнет, нетрудно. Да и вообще, однообразно действует долбит этими стрелами и долбит. Хоть бы догадался лужи подморозить, которые Тургенев налил. Чтобы я, не знаю, поскользнулся.
Смысл. Мне. Врать? отвечаю я, перемещаясь, чтобы не попасть в угол. Смысл. Тебе. Играть. По левым правилам?..
Суть дела я уже изложил в спарринге с Тургеневым. С этим было сложнее, чем с Бураном: водяной и слепил меня брызгами, и пытался ошеломить «водяным столпом» сверху, и хлестал тонкой водяной плетью, оставлявшей порезы (это было хуже всего). Но против лома, как известно, нету приема: в конце концов я смог замедлить время, подскочил к мажору и пробил троечку. Ему хватило.
«В конце концов» потому, что я до сих пор не умел применять свои способности четко, по собственному желанию, с полным контролем. Это происходило наполовину само: когда я стрессовал, пугался, видел реальную угрозу. Не всегда так, но степень контроля плавала.
Поэтому, когда я подошел к мажорчикам и озвучил: «Надо поговорить!», а Тургенев, ухмыльнувшись, сказал: «Так на Ристалище пошли», я согласился. Но стиснув зубы.
Большинство наших тренировок происходило в вирте в «Котле», здоровенном комплексе, где стояли тренажеры, подобные «Решету» и другие. Но еще рядом с плацем было Ристалище пятак земли (не бетона!), огороженный заостренными кольями. Редкими, не сплошняком, с натянутыми промеж них канатами. Впрочем, заострены колья были скорее для виду Их вперемешку покрывали резаные фабричным способом руны (колдовские, как я понимаю) и самопальные надписи типа «Дембель неизбежен». Как одно сочеталось с другим, неясно. Возможно, усиливало.
На самом высоком столбе висела собачья башка, и я так и не понял, настоящее это чучело или муляж.
Парни в первый же день меня просветили, что Ристалище обязательная, традиционная штука, которая должна быть везде, где расквартирована опричнина. Это такое место, символизирующее опричный воинский дух. И теоретически, оно предназначено для вольных, не обязательных тренировок, спаррингов, а когда-то служило местом дуэлей. Но сейчас драки там скорее символизируют дуэль, удовлетворение чести и все такое вроде чо-то поделали, но без последствий и большой крови. Ведь ее проливать Устав не велит И к названию этого места бойцы прибавляют обычно букву Д.