Может, ничего особенного не происходит чужаки, особенно люди, обычно некомфортно себя чувствуют в снажьих кварталах, потому стараются без крайней нужды здесь не задерживаться. Только вот эти двое топчутся под дождем уже довольно долго причем не где-нибудь, а рядом с подъездом, где квартирует Илларион Афанасьевич. Надо бы выяснить, в чем дело.
Заворачиваюсь в тень и перехожу на бег. Обгоняю ковыляющего по слякоти учителя и оцениваю обстановку возле его подъезда. Два короткостриженых крепыша в одинаковых кожаных куртках один постарше, другой совсем зеленый прячутся за углом. Позы и движения напряженные. В руках обломки металлических труб.
Выжидаю в тени рядом с ними чужие разборки мне не нужны, я не бэтмен какой-нибудь, чтобы нести на улицы справедливость. Однако эти двое явно высматривают кого-то определенного Прятаться от людей нетрудно по сравнению со снага они глухи и лишены обоняния. Когда фигура моего биолога проступает сквозь морось, один шепчет другому:
Идет, ска. Готовность!
Оба перехватывают трубы поудобнее. Что ж, готовность так готовность продеваю озябшие пальцы в новый кастет, который мысленно называю «детским», и аккуратно бью в висок сперва старшего, хмурого, а потом младшего, с потеющими ладонями. Тела одно за другим шмякаются в грязь вот так просто!
Нет, не так просто. То ли кастет подвел, то ли рука дрогнула но первый противник остается в сознании, и в следующий миг в его руке вспыхивает белизна. Яркий луч бьет прямо в глаза мир взрывается белым адом. Я слепну и выпадаю из тени. Бойцу хватает секунды, чтоб сделать подсечку. Падаю, группируюсь, перекатываюсь но противник уже здесь. Его кулак с размаху рассекает воздух в сантиметре от виска. Свист. Рывок в сторону. Перед глазами мерзкая рябь, но слух еще работает. Ловлю шорохи, шаги, дыхание. Уворачиваюсь от второго удара и бью туда, где по прикидкам должна быть шея. Мимо! Рядом с ухом с воем проносится что-то тяжелое труба? ствол? едва успеваю рвануться назад. Со всей силы заряжаю мужику ногой в пах не до благородства сейчас!
Раздался хриплый вопль, тело противника сгибается пополам.
в настоящих берсерков, не знающих боли и страха, рвущихся в бой даже после множества тяжких ран. Заколдованная кровь называется ставленной, ее брали когда у животных, а когда и у разумных. Отданная добровольно кровь разумного считалась самой действенной. Естественно, много сотен лет эти практики находятся под строжайшим запретом даже за распространение сведений о них полагается суровое наказания. Считается, что эти знания утеряны в веках. Но бывает, что в погоне за мудростью ученые забывают об этике
Старина Оппенгеймер не даст соврать а, не обращайте внимания, это я о своем. Так что, вы пытались эту Альбину засадить, вместо этого она засадила вас, но вы дотянулись до нее из-за решетки?
Да, вы верно изложили ход событий. Дотянуться до Сабуровой оказалось непросто она принадлежит к одному из самых влиятельных придворных кланов. Однако Государь вмешался лично с магией крови не шутят.
Часто моргаю. Зрение, хвала Основам, постепенно приходит в норму. Убогая комнатушка на вид оказалась точно такой же, как я представляла по запахам. Разве что веселенькие обои с яркими попугаями стали неожиданностью.
Шик-блеск И что, Альбина теперь вам мстит?
Не исключено. Хотя бессмысленная месть не в ее характере Сабурова весьма расчетлива. Быть может, она решила применить на практике полученные в лаборатории знания и ей требуется устранить того, кто знает ее грязные секреты.
Применить? от этой мысли делается нехорошо. В смысле разлить где-нибудь ставленную кровь, чтобы снага-хай превратились в берсерков?
Илларион Афанасьевич задумывается, склонив голову набок, потом говорит:
Едва ли Альбина станет действовать настолько топорно. Это выдало бы ее с головой. Даже люди легко учуют запах крови, а уж исходящее от нее эфирное возмущение распознает хоть вчера инициировавшийся школьник Ставленную кровь сложно замаскировать, она просто кричит о себе. Тем не менее если где-то вы отметите резкие немотивированные изменения в поведении соплеменников будете знать, что искать.
Хм, изменения в поведении Меня, помнится, слегка повело от запаха парного мяса с кровью, которое Генрих выставил на стол. Не так, чтобы потерять над собой контроль, но все-таки Не может же он быть магом крови? Что-то такое о нем говорят, но слухами Твердь полнится.
Ладно, все это отвлеченные рассуждения. Зрение вернулось к норме, так что пора решать, что делать дальше. У подъезда то ли валяются, то ли очень даже пришли в себя два человека Барона и далеко не факт, что их все еще только двое. Генрих давно, когда я еще имени его не знала обещал, что из-за ограбления проблем с Бароном у меня не будет, но теперь мы вляпались во что-то другое. И, похоже, своими силами не выберемся я не могу в одну харю противостоять банде Барона. Но знаю того, кто и так уже ей противостоит.
Прежде я Генриха о помощи не просила, но настал момент, когда игры в независимость пора отбросить. Он принимает вызов на втором гудке:
Да, Солечка, что стряслось?
Генрих, у нас тут два не трупа, надеюсь. И надеюсь, что два. Люди Барона.