каменных стен, потягивают напиток, утомленные разнообразием увиденного.
Возвращаемся на судно перегруженные впечатлениями. Рядом с нами стоит «Иван Котляревский», алеет родной огонек советского флага. В каюте у старпома сидит гость с «Котляревского», пришел к нему и полицейский с пятилетним сыном показать «рашен шип». Мальчонка носится по палубам, по просьбе матросов показывает приемы таиландского бокса: бьет ногой воображаемого противника.
А погрузка уже заканчивается. У меня накопилась огромная стопка бумаг, я их сортирую и подкалываю в скоросшиватели, чтобы потом разобраться подробнее. Все как будто у меня постепенно начинает получаться... Хотя, стоп! Не все. Не могу никак ладить с нашим «стариком» боцманом Всеволодом Викторовичем Павлевским. Ему сорок семь лет, плавает давно и всех нас, от матросов до командиров, оценивает с точки зрения морского опыта. А поскольку ему известно, что опыта у меня мало, он то и дело меня учит. Я помалкиваю. Все же он действительно больше меня знает, к тому же впереди еще длинный-длинный рейс, и не стоит портить отношения с людьми, иначе рейс превратится в каторгу.
Но вот все бумаги подписаны, мы прощаемся с мистером Чусаком, с Сахибом, чекерами.
Ждем вас еще раз, любезно улыбается мистер Чусак.
И только тут я начинаю, наконец, понимать, что погрузка благополучно, без конфликтов завершена, и что в этом есть и моя, пусть небольшая, доля. Даю себе волю расслабиться после двенадцати суток стоянки, превратившихся в двенадцать суток непрерывной вахты, без единой спокойной ночи. Хорошо, хоть в городе побывал, а то, кажется, не выдержал бы напряжения и темпов...
Прекрасное тихое утро. Из джунглей тянет теплый влажный ветерок, насыщенный ароматами цветов. Течение желтой реки едва улавливается. Неподалеку от нашего пирса в ряд выстроилась целая армада лодок, в них просыпаются и встают из-под навесов, потягиваясь, полуобнаженные хозяева. Мальчишки ныряют с пирса в мутную воду. А ну, как там свая! Не боятся, черти.
Старик, укрепив над головой ветхий брезентовый зонтик, устроился на пирсе, забросив в реку леску. Подперся морщинистой рукой, уставился на поплавок: спешить давно уже некуда. А порт и город оживают. Появляются первые рабочие: тишину утра нарушает сирена полицейской машины, заработал кран, к борту судна подходят буксиры. Мы уходим в это утро из Бангкока. Наш курс снова на юг, порт назначения Сиджингкат, Малайзия.
Я с утра пишу отчеты, подбираю нужные бумаги, рапорты, рейсовые задания, считаю экономические показатели. Хотя по валютной эффективности мы план и перевыполнили, но все же не уложились в жестко составленное рейсовое расписание, а это уже минус. Считаю, считаю и с завистью вспоминаю малайских чиновников, которые у меня в каюте работали на своих крохотных транзисторных калькуляторах.
Что касается расписания, по-моему, уложиться в него чрезвычайно трудно, ведь «раунд-трип», то есть круговой цикл нашего рейса охватывает весь земной шар. Мало ли что может произойти за время такого путешествия! В этом рейсе в каждом порту груза хоть отбавляй, было бы куда грузить. Вот и поворачивайся.
То ли дело на контейнеровозах, говорит Сергей Петухов. Там грузят за считанные часы, переходы рассчитаны тоже до часов, и, естественно, каждый рейс премии.
И все же, Сергей, ты добровольно перешел сюда? спрашиваю я.
Конечно, еще бы! А то четыре года плавал и ничего фактически не видел. Даже стыдно перед ребятами. Спросят, где был, а я всего два-три порта посещал, причем на стоянках некогда было на пирс сойти.
Да, по-моему, то же, не очень весело быть моряком на судне-трамвае. Если уж плавать, так надо видеть округлость земного шара!
И вот судно наше подходит к острову с манящим названием Борнео. А правильнее Калимантан. Островов в этом архипелаге не перечесть, и все они были когда-то колониями «демократичных» европейских стран. Колонизаторы оставили следы, которые не скоро сотрутся в памяти народов этих стран, но главного они не сумели сломить, душу населяющих острова людей. Вот один из них, почти мой ровесник стивидор Мануэль. Он поднялся к нам на борт, едва судно зашло в реку Сиджингкат.
Мы бросили якорь посредине реки, судно постоянно крутит изменяющееся и довольно сильное течение.
Погрузка идет медленно, очень медленно. Все дело в том, что ставки у грузчиков не за сделанную работу, а повременные, судно наше единственное на рейде, и докеры не торопятся. Такой вынужденно медленный темп работы развращает рабочего человека. Грузчики не просто медленно работают, но и делают множество ошибок по небрежности.
Обычно я нахожусь на палубе с утра до часу ночи. Ночью через каждый
час матрос докладывает мне о том, как идет погрузка. Я поднимаюсь, чтобы удостовериться, что все идет как надо. И вот во время одной из проверок вдруг обнаруживаю, что грузчики завалили крышку твиндека в первом трюме. А в трюме этом лежит груз на Нью-Йорк. Это значит, нам придется расчищать подходы к грузу, когда придем в американский порт. А за чей счет? Кто разрешил заваливать твиндек? Спрашиваю, где стивидор? Говорят, спит. Я нахожу Мануэля, подвожу его к трюму. Он разводит руками: ошиблись, будем переделывать. И спокоен, как Будда! Да ты понимаешь, Мануэль, что у нас линия, расписание, мы гарантируем грузополучателям сроки, иначе несем ответственность! Все понимает, улыбается, пожимая плечами: что, мол, я сделаю, такие грузчики...