На следующее утро стоим со вторым помощником Сергеем Петуховым и плотником Сашей Носовым у комингса трюма, наблюдаем за работой. Строп с грузом плывет над нашими головами. Вдруг со звуком, подобным выстрелу, лопнула грузовая скоба. Груз оборвался, а скоба со свистом пронеслась над нашими головами и упала далеко в реку. В то же мгновение в комингс врезался оторвавшийся палец скобы ударился с такой силой, что оставил вмятину, словно пуля. Мы смотрели друг на друга, все еще соображая, что же случилось. А грузчики и все, кто был на палубе, смотрели на нас, как на выходцев с того света. Ведь ясно, что пролети скоба и палец несколькими сантиметрами ниже и для кого-то из нас это утро могло стать последним... Мануэль подскочил ко мне с трясущимися губами, перепугался в конце концов, авария произошла из-за небрежности в работе.
Мастер, разумеется, всегда в курсе погрузочных работ, он то и дело вызывает меня, проверяет укладку и сам. Иногда мы с ним спорим, если можно вообще спорить с единоначальником. Но он не против того, чтобы я высказал свое мнение, иногда соглашается со мной, мне кажется, это хорошая черта командира. А причин для спора сколько угодно. Надо следить, чтобы судно не валилось на борт, чтобы вовремя завели крепежные концы, хорошо использовали сепарацию, так, чтобы при выгрузке удобно было заводить стропы, чтобы, в конце концов, не разворовывали груз, потому что и это не исключено. Из такого рода «мелочей» складывается наиболее верный вариант загрузки судна, исключающий в дальнейшем дополнительные стивидорные расходы и коммерческие браки. Анатолий Лаврентьевнч не настаивает категорически на своем мнении, дает мне право самому выходить из положения, но я все время чувствую, что он четко контролирует мою работу.
Для меня наибольшая трудность претворять в жизнь какое-то возникшее по ходу работы решение. Когда дело пахнет дополнительной работой, форманы-бригадиры, словно предчувствуя ее, скрываются с глаз, стивидоры вдруг перестают понимать английский. А я бегаю высунув язык по жаре, говорю с одним, разыскиваю другого, настаиваю на своем, пока работа не будет сделана.
Тяжкий от зноя послеобеденный час. Погрузка, наконец, заканчивается. Местные жители в эти часы не выходят из хижин, прячутся в тени, а мы закрываем трюмы, убираем под палящим солнцем палубу. Передо мной вырастает груда очередных документов. А глаза слипаются от многосуточной усталости. И откуда столько бумаг! Но попробуй только ошибиться иностранный стивидор не свой брат где-нибудь в русском порту. Так и останешься в добром накладе! Но вот оформление закончено. От капитана узнаю, что для выхода будем ждать полной воды. Значит, можно, наконец, выспаться от души.
Глава 7. До свидания, Малайзия!
Мне пришла из пароходства радиограмма о том, что груза добавят, значит, стоянка в Сингапуре будет дня два-три, сообщаю это ребятам, они так и ходят следом, спрашивая, на сколько могут рассчитывать. «Да нам хватит и суток, лишь бы на берег вырваться!» говорят бывалые. Я уже знаю, что в Сингапуре великолепный зоопарк, крокодилья ферма, музей восковых фигур, парк Тигрового Бальзама... Да мало ли чудес! Только мне, суперкарго, едва ли удастся с ними познакомиться: ведь погрузка не ждет.
Переход занял всего два дня. И вот уже вырастают на голубой линии горизонта белоснежные небоскребы Сингапура. Нас определяют на дальний рейд, будут грузить с барж. Прибывают на баржах грузчики
индусы. Восхищаюсь их сноровкой. Без всяких автопогрузчиков, вручную, они разделываются с грузом в трюмах и твиндеках, передвигая тяжеленные пакеты в самые дальние закутки. Вот опустили строп с тиком. Грузчики уже поставили наклонные толстые доски, намазали их парафином, и тяжеленный груз, словно по мановению волшебной палочки легко движется под их руками в нужном направлении. , командующий ими, подмигивает мне: глядите, как работают механизации не надо и цена минимальная.
А вдали показался небольшой катерок: это возвращается с берега первая группа наших парней. «Ну как, спекулянты?..» весело окликают их с борта. Лица у «спекулянтов» сияют, в руках объемистые пакеты с покупками: «Видели пыль над Сингапуром? Это мы весь город на уши поставили!.. Ударили рублем по капитализму!» Следующие группы уже сходят на катер в предвкушении интересной экскурсии по городу. Я все кручусь возле трюмов. Но, как я уже говорил, грузят в Сингапуре отлично, организовано все на высшем уровне, и замечаний делать почти не приходится. Договариваюсь с мастером, что завтра отпустит в город и меня.
Утром следующего дня я в радужном настроении вместе с группой отправляюсь на катере на берег. Швартуемся к морскому вокзалу. Около пирса снуют сотни катеров, моторных и парусных джонок, лодок со стоящим на корме гребцом, который длинным веслом делает волнообразные движения, двигая свое судно.
Выбираемся с катера на пирс. Сразу за застекленным вокзалом одна из главных улиц Сингапура. Но, чтобы выйти на нее, надо пройти, по меньшей мере, десятка два лавчонок. Зазывалы тянут к прилавкам. Зайди, посмотри. Если зайдешь, суют один, второй, и третий, и десятый товар: «купи». Если и не хочешь купишь. Скажешь «дорого» снизят цену. Но наша группа, кроме меня, состоит из опытных парней, не раз побывавших в этом городе-торговце. Моторист Виктор Путинцев отмахивается от продавцов: «потом, потом!», а сам тянет нас дальше. Широкая солнечная улица. Многоэтажные дома выстроены, как видно, в последние годы, ставшие после объявления самостоятельности города-государства годами бурного развития страны. Парки, фонтаны, площади, красочные рекламы, и над всем яркое экваториальное солнце. А на улицах пестрая, многоязычная толпа. Индианки в своих живописных сари, малайцы в белых шортах или юбках, европейцы, китайцы, греки, арабы, негры... Мы спешим в район магазинов с русскими названиями: «Москва», «Ялта», «Находка», «Ленинград»... Говорят, пять-десять лет назад владельцы этих магазинов были всего-навсего разъездными торговцами, привозившими на русские суда свои товары на баржах. Те из них, кто сумел приспособиться к вкусам русских моряков, выучил десяток-другой слов, выстоял в конкурентной борьбе, теперь открыл вот эти магазины, на дверях которых написано: «Здесь говорят по-русски». Говорят здесь, конечно, не больше десятка-двух слов, но куда пойдет моряк, если не сюда. Здесь продавщица спросит его: «Вы с какого судна?»