Сейчас отлив, и море отступило от берега дальше, чем в то утро, когда мы высадились здесь из лодки, но волны выше. Подождать, пока успокоится? Я в нерешительности смотрю на воду.
Двигайся, шевелись.
Снимаю футболку и джинсы, засовываю их в пластиковый пакет и кладу в рюкзак к продуктам и бутылке с водой, всему тому, что прихватил из дома.
Ступаю одной ногой в воду и невольно вздрагиваю как же холодно! Чем быстрее, тем лучше, верно? Я иду дальше, туда, где глубже, и, набрав полные легкие воздуха, ныряю. От холода захватывает дух. Раскидываю руки и плыву, а тело требует закутаться во что-нибудь теплое и согреться. Движения получаются скованные и неловкие. Бухточка остается позади, дно далеко внизу, и море все неспокойнее. Пещера где-то дальше, слева, но выдержать курс трудно течение относит меня вправо, дальше от берега, в открытое море.
Каждый гребок стоит сил. Перед глазами прыгают круги. Я на мгновение уступаю морю, покоряюсь его воле пусть несет, куда пожелает. Мысли скачут и разбегаются. Мама Келли Шэй их лица мелькают и уносятся, пропадают
НЕТ!
Я вздрагиваю и открываю глаза. Это уже не эхо, а крик.
Так, Келли, так. Двигаем дальше.
Я снова плыву, забирая все круче влево. Течение постепенно слабеет, и море начинает успокаиваться. В тени скал замечаю темное пятно и плыву к нему.
2 КЕЛЛИ
В этот раз он точно меня услышал и даже вздрогнул, когда я крикнула, чтобы плыл к берегу. Вот тогда мне и стало по-настоящему страшно, ведь люди слышат меня лишь перед самой смертью. Неужели и он тоже
Я так сосредоточилась на брате, на его дыхании, что поначалу даже не замечала кое-чего еще. Позади нас, в глубине пещеры Лодка? Она совсем не похожа на ту, что доставила нас на остров: та была тяжелая, грубая, а эта белая, легкая, обтекаемая. Паруса спущены, но сомнений нет там, в пещере, парусная лодка.
Вокруг тихо. Есть ли здесь кто-то?
Рядом шевелится Кай. Он еще не отдышался, но уже сел. Его глаза, должно быть, привыкли к темноте, потому что брат осматривается и, увидев лодку, подается вперед.
Вода в пещере почти неподвижная. Кай соскальзывает с камня и в несколько гребков подплывает к лодке, забирается на камень рядом с ней.
Эй?
Ни звука в ответ.
Брат дрожит сейчас еще сильнее, руки и ноги покрылись гусиной кожей. Он снимает рюкзак, достает пакет с одеждой, с трудом натягивает ее на себя.
Эй? снова окликает Кай и вдруг накрывает ладонью нос и рот, как будто почувствовав какую-то вонь.
Я проскальзываю в лодку.
Долго искать не приходится. Трое детей, все с рыжими волосами. Рядом с ними женщина, тоже рыжеволосая. Глаза открыты, но уже ничего не видят; под телами темная, запекшаяся кровь. Все они умерли какое-то время назад.
И тут же Кто это сидит? Мужчина. Живой. Наверное, высокий, но сейчас скрючился, обхватил колени и тихонько мычит что-то, закрыв глаза и раскачиваясь взад-вперед.
Вы меня
слышите? спрашиваю я. Никакой реакции, даже не моргнул. Значит, либо не обращает на меня внимания, либо не умирает.
Кай поднимается по короткой лесенке, заглядывает в лодку и еще сильнее бледнеет.
3 КАЙ
Привет. Можно подняться?
Ответа нет. Только плещется тихо вода да кричат, кружась над берегом, птицы. Мужчина в лодке как будто не слышит меня и, мыча без слов, раскачивается рядом с останками своей семьи. Я стараюсь не смотреть в ту сторону, но взгляд снова и снова возвращается к ним.
Я видел мертвых разного возраста и пола и сам носил безжизненные тела к костру сначала в Ньюкасле, потом в Киллине. Я закрывался, старался не обращать внимания, не думать, кем они были, и только делать, что нужно, но они всегда возвращались в самые неподходящие моменты, мелькали в уголках сознания, являлись в ночных снах.
Но здесь другое. Мужчина положил их у своих ног, на палубе, и они уже пролежали так какое-то время. Тела начали разлагаться, в воздухе отвратительная вонь, и я знаю, что все это останется со мной, впечатается в мои чувства и сохранится в уголках памяти, посещать которые я не хочу, но куда, однако, снова и снова заглядываю.
Лодка стала мавзолеем, и мне хочется уйти. Но я не могу оставить незнакомца. Находясь здесь какое-то время рядом с мертвецами, он не заболел, а значит, как и у меня, у него иммунитет. Брошу его, и он наверняка умрет от голода и жажды, один, в компании своих призраков.
Я забираюсь в лодку и, обойдя мертвецов, подхожу к нему. Худые плечи, темные волосы. Голова опущена.
Как вас зовут?
Он не смотрит на меня, не отвечает, но как будто замирает на мгновение.
Я Кай.
Поворачивает чуть-чуть голову. Бросает взгляд и тут же отворачивается.
Пробираюсь ближе, сажусь так, чтобы он оказался между мной и поручнями.
Ваша семья? Сочувствую.
Не отвечает. Продолжает мычать, но чуть громче, как будто хочет заглушить меня.
Пить хотите? Я достаю из рюкзака бутылку с водой, протягиваю, трогаю его за плечо. Он вздрагивает и смотрит на меня. Держите. Подношу бутылку ему ко рту, наклоняю, и вода проливается на губы. Он облизывает губы, отклоняет голову назад, но я не сдаюсь и бутылку не убираю. Он невольно делает глоток, кашляет, отворачивается и шепчет: