Сталин поступил иначе. Он принял предложенную Фотиевой подсказку. В очередном письме членам Политбюро (6 апреля 1923 г.) она обратила их внимание на то, что Ленин не считал текст диктовки законченной, готовой к публикации статьей, да и Мария Ульянова (сестра Ленина) заявляла, что Владимир Ильич не дал ей никаких указаний относительно печати. Возможно, Сталин сам подсказал Лидии Фотиевой и Марии Ульяновой необходимость таких заявлений. Но это из области предположений. Как бы то ни было, Сталин добился того, чего хотел. Письмо не было опубликовано в канун съезда, а Троцкому инкриминировали «сокрытие важнейшего ленинского документа» от партийного руководства. На самом деле с текстом ленинского обращения на съезде был ознакомлен лишь узкий круг лиц, входивших в совет старейшин. Их также проинформировали о решениях пленума Центрального комитета по грузинскому вопросу.
Слух, будто кто-то в руководстве партии намеренно утаил ленинский документ от других, был объявлен откровенной клеветой. Троцкий остался доволен, что с него сняли подозрение в нелояльности, а Сталин - что удалось миновать беду, которая могла стоить ему карьеры.
Пререкания - что делать с текстом, кому его показывать, а кому нет - вылились в мелкие интриги и склоки, однако ставки в этой игре были крайне высокими. Кто останется у власти? Какова будет форма власти? Будет ли диктатура преследовать популистские и социальные ориентации большевизма? Или же примет глубоко консервативную великодержавность?
Симптоматично, что именно «национальный вопрос» привел к таким грандиозным столкновениям. Именно в этом пункте так называемый большевизм (ленинизм) оказался наиболее уязвим, оказавшись в замешательстве из-за грандиозности задач послевоенного возрождения страны и негативных сторон режима, не очевидных до этого времени. Положение требовало тщательного обдумывания, перегруппировки и адаптации. Другими словами, разыгралась классическая ситуация, когда личности вождей могли обусловить выбор направления дальнейшей жизни страны.
Деятельность Ленина в этот момент можно считать уникальной. В области политики и на чисто человеческом уровне она производит неизгладимое впечатление. Умирающий парализованный человек в крайне запутанных обстоятельствах сумел до последнего фатального «удара» сохранить ясность ума.
Что касается Сталина, его в первую очередь интересовал не столько национальный вопрос, сколько выбор стратегического направления. Сталинский проект автономизации
предусматривал безальтернативный вариант развития режима. В отношении характера государственной власти у них с Лениным были разные приоритеты.
Конечно, диктаторские амбиции не были чужды и Ленину, но он считал, что в области национальных отношений нужно исходить из уважения прав национальностей и что государство должно защищать эти права. Таким образом, хотя в обеих программах речь шла о диктатуре, в вопросе практики они расходились. Многочисленные союзные министерства, предложенные Сталиным, были яблоком раздора и источником обид. Республики не сомневались, что они будут поглощены Россией. И это действительно было целью Сталина. Его головной болью стали роль, которую он надеялся сыграть на вершине власти, выгодное для него устройство партии, а также путь достижения командных высот.
Глава 3. Кадровые еретики
Спустя несколько лет после указанных событий Сталин окончательно сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Он продолжал считать себя великой личностью и вождем, но при этом знал, как важно выдавать себя за скромного и нетребовательного человека, обыкновенного последователя гениального основателя партии. Молчаливый, осторожный, он казался хладнокровным - современники и соратники его таким и считали.
Сталин последовательно разыгрывал непритязательную простоту, представляясь всего лишь незначительным наследником гиганта. Но его политические шаги, как существенная часть разгадки его характера, позволяют понять: за личиной незначительности и спокойствия скрывался совершенно иной человек.
Из первых рук мы кое-что знаем о том, какое государство намеревался создать «простой» ленинский «преемник». Более того, его высказывания о роли и задачах государства и партийных кадров раскрывают, как он на самом деле представлял себе и действия власти, и собственное участие в этих действиях. Сталинские заявления выглядят откровением, даже если его современники (как соратники, так и рядовые члены партии и сторонние наблюдатели) не обратили на их значение должного внимания. Свою позицию он ясно и открыто высказал на XIII съезде партии в 1924 году.
«Если ясно для нас, что наш госаппарат по своему составу, навыкам и традициям негоден, ввиду чего угрожает разрывом между рабочими и крестьянством, то ясно, что руководящая роль партии должна выразиться не только в том, чтобы давать директивы, но и в том, чтобы на известные посты ставились люди, способные понять наши директивы и способные провести их честно. Не нужно доказывать, что между политической работой ЦК и организационной работой нельзя проводить непроходимую грань».