Во-первых, я хотел изготовить для «Магдалены» такой же кливер, какой стоял у нас на «Виндворде», только размером побольше. На «Виндворде» он отлично работал и позволял значительно увеличить скорость судна, и я не видел ни одной причины, почему бы он не смог работать на «Магдалене» с таким же успехом. Имея столь неопытную команду, я не хотел расстилать полотнища парусины на палубе и занимать половину матросов дневной вахты кройкой и шитьем, пока мы идем под парусами, гораздо лучше изготовить и установить парус во время остановки.
Во-вторых, я знал, что даже без кливера «Магдалене» ничего не стоит нагнать «Розу». «Магдалена» относилась к разряду быстроходных судов, и теперь у нее было чистое днище. «Роза» являлась грузовым судном, рассчитанным на маленькую команду. Если «Роза» отстала, она нагонит нас часа через три, максимум четыре. Если же она ушла вперед что ж, до Порт-Рояля еще пара дней пути, а то и больше. Мы можем подождать до полудня и все равно доберемся туда раньше «Розы».
На море был не полный штиль, насколько я помню, но заметить легкую волну удавалось, только если внимательно вглядываться. Я объяснил конструкцию кливера Ромбо, и он приказал своей вахте приступить к его изготовлению. Дюбек заметил, что у грот-мачты тоже есть штаг. Если кливер работает на форштаге фок-мачты, почему не установить второй такой же на форштаге грот-мачты? Я сказал, что мысль отличная (она действительно мне понравилась), и пообещал попробовать.
Как и следовало ожидать, в середине утра на горизонте показалась «Роза». Когда она
подошла достаточно близко, Жарден окликнул нас и сказал, что у них на борту находится человек, с которым, возможно, мне захочется поговорить. Переправить его к нам?
Нет, я сам переправлюсь к вам, сказал я. А вы лучше сверните паруса, чтобы не уйти вперед.
На сей раз у меня имелось четыре причины принять такое решение. Если вы дочитали досюда, то наверняка уже догадались, в чем заключалась первая. Я хотел перевезти Азуку на «Розу», покуда у них с Новией не вышла серьезная стычка.
Вторая причина: я хотел переговорить с Жарденом, чтобы он шел на одной скорости с нами, вывешивал на штагах зажженные фонари и так далее. Третья причина: я хотел дать людям время закончить работу над кливером.
Четвертая (и, вероятно, самая важная) причина: я хотел выяснить, в чем дело. Мы отдали испанской команде все шлюпки с «Розы» так как же Жарден собирается переправить к нам человека?
Поднявшись на борт, я увидел перевернутую вверх дном лодку на носовом люке. На юте с Жарденом находился парень, которого я никогда прежде не видел. Приземистый мужик с жесткой седой бородой, производивший впечатление человека, много повидавшего на своем веку.
Это Антонио, сказал Жарден. Он говорит, что он не испанец, а португалец. Он хочет примкнуть к нам.
Я пожал плечами:
Возможно, он нам пригодится. Где ты нашел его?
Он находился в лодке, которую вы видели на палубе, капитан. Там было еще пятеро, все испанцы. У них кончилась вода. Я взял их на борт и дал напиться.
Я спросил Антонио, говорит ли он по-французски, и, когда он ответил «Un peu», я велел сказать что-нибудь на португальском.
Он подчинился: сообщил, откуда он родом, из какой семьи и так далее. Я не знаю португальского, но Антонио говорил на языке, достаточно похожем на испанский, чтобы я почти все понял. И я нимало не усомнился, что это реальный язык, которым он хорошо владеет, а не какая-нибудь придуманная на ходу тарабарщина.
Поэтому я сказал:
Да, это португальский, все в порядке. Теперь давай послушаем твой испанский.
По-испански он говорил лучше, чем по-французски, но сразу становилось ясно, что это не родной его язык. Затем я спросил Жардена, где остальные испанцы, и он ответил, что убил всех пятерых и сбросил за борт.
У меня стало паршиво на душе, и я до сих пор переживаю из-за тех испанцев. Едва я столкнулся с одной проблемой, как передо мной сразу же возникла вторая. Новая проблема заключалась в том, что мне хотелось наказать Жардена каким-нибудь мягким и благопристойным способом ну там, три раза «Отче наш» и пять раз «Аве Мария». Я не мог сделать этого на его собственном юте, в присутствии Азуки и восьми десяти его людей, находившихся в пределах слышимости.
Проблема же, возникшая пятью секундами раньше, состояла в следующем: мне хотелось обстоятельно поговорить с Антонио, но представлялось очевидным, что говорить с ним придется на испанском, коли я хочу узнать многое. Если Жарден услышит, как я болтаю на испанском, ничего страшного, но я не хотел, чтобы меня услышала его команда. Решив, будто на самом деле я испанец, они незамедлительно сообщат об этом моей команде. И тогда мне несдобровать.
Посему я сказал Жардену, что хочу поговорить с ним и с Антонио в капитанской каюте. Это оказалось одной из самых плохих идей, приходивших мне в голову когда-либо, но я поступил именно так. Если бы я поступил иначе ну, я могу исписать кучу бумаги, строя различные предположения, но какой в этом толк?
Мы прошли в капитанскую каюту и сели мы с Жарденом на стулья, а Антонио на койку. Азука тоже хотела войти, но я ее прогнал.